Особенно,... 
29 
— Че... — У меня даже не было сил закончить ругательство. Я закинула подушку на голову, и прижалась барабанящим лбом к матрасу, затем еще на несколько часов заставила себя забыться сном.
В следующий раз, когда я проснулась, свет стал менее интенсивным, но похмелье нет. Мой желудок качало так, будто я плыла по течению в море, и у меня едва хватило времени понять, что я находилась в незнакомом отеле, и что нужно найти туалет прежде, чем меня вырвет.
В этом мире есть несколько вещей, которые я ненавижу.
ПМС.
Пенсы.
Люди, которые подходят близко, когда что-то говорят.
Голос Фрэн Дрешер.[9]
Люди, которые говорят «разочаровующий» вместо «разочаровывающий».
И тошнота. Что происходило со мной дважды за эту неделю.
Я немощно лежала головой на сиденье унитаза, горло жгло, глаза слезились, а шея вспотела. Я еще несколько секунд полежала на холодном фарфоре, а затем меня снова вырвало.
Жизнь.
Может я неправильно жила.
Мой желудок снова и снова сокращался, выталкивая все, пока мои органы не стали похожи на резиновую ленту. Я еще долгое время после того, как опустошился мой желудок, склонялась над туалетом, по моему лицу текли слезы, и я слишком устала, чтобы думать или двигаться, пока мое тело не заставило меня.
Должно быть, прошел час, прежде чем я почувствовала холод от плитки туалета на своих голых ногах, и я осознала, что на мне не было ничего, кроме мужской футболки. Я мыслями вернулась к прошлой ночи, но последним ясным воспоминанием был спор с Хантом. Все после этого было серым, а затем черным, и даже то, что произошло до этого, было в тумане. Я посмотрела на свою голую кожу и осмотрела незнакомый туалет. Я пошла домой с Хантом? Я, несомненно, надеялась на это. По крайней мере, думаю, что надеялась. И, возможно, вопрос получше... если я пошла с ним, то где он сейчас? Я потянулась, выискивая предательскую болезненность после бессонной ночи, но болело все тело.
В ту ночь, до того как появился Хант, был еще один парень, но я не могла вспомнить его имени. Господи, сколько я выпила?
Я много и упорно работала в колледже, чтобы выработать достойную золотой медали терпимость, но хоть убей, я могла вспомнить только несколько глотков алкоголя в предыдущую ночь. В прошлом у меня были адские похмелья, но ни один мой вечер не был настолько плох, чтобы я теряла сознание. Это было совершенно нелепо, особенно учитывая то, что я намеревалась не усердствовать прошлой ночью.
Несмотря на пустоту внутри, мой желудок начал опускаться.
Что, если это не из-за того, что я много выпила?
Я вспомнила, что разочаровалась в Ханте и направилась к бару. Я закрыла глаза и сосредоточилась на воспоминаниях. Я вспомнила фрагмент или два разговоров и... один напиток. Я вспомнила, что пила один напиток. Может и два, не более. Я схватилась за туалет и медленно поднялась. Мои ноги тряслись, как у новорожденного оленёнка. Я была чертовым Бэмби и надеялась, что история примет необычный поворот, и я встречусь лицом к лицу с ружьем. Избавьте меня от страданий.
Может тогда грохот в моей голове прекратится.
Я потащилась к двери из туалета и осмотрела комнату отеля.
— Эй? — крикнула я. — Есть здесь кто-нибудь?
Как будто гимнастика моего желудка не выдала им моего присутствия здесь.
Кровать находилась в беспорядке, простыни и одеяло скрутились и упали с матраса. Подушка лежала на полу. Но я была одна... определенно. И в комнате не было других вещей, кроме моих. Но я не могла вспомнить, как попала сюда, и это заставило мою головную боль казаться успокаивающим массажем.
Я прижала руку к животу и, по какой-то причине, почувствовала, но не смогла объяснить, что мое сердце билось быстрее, а руки тряслись.
Я в своей жизни делала много глупых поступков.
Я спала с людьми, а потом сожалела. Я совершала поступки, потому что все их совершали. Я делала самый худший возможный выбор.
Но я признавала свои ошибки. Потому что они мои. Они были моим выбором.
Кроме одного. Только один раз за всю жизнь у меня не было контроля. Это был тот момент, когда я поняла, что внутри всего красивого, всего богатого... внутри жила уродливая яма, которая затянет, погрузит и задушит тебя, если позволишь. И как только окажешься в этой яме, она никогда не оставит тебя. Можешь пытаться зарыть ее или накрыть, но она живет под твоей кожей, в недосягаемости.
29 
