36 
Саша по-своему истолковала его взгляд и зло зашипела:
— Тогда может мы покинем эту забегаловку или ты намерен и дальше продолжать пялится на задницу официантки?
Макс хохотнул, привлекая внимание и без того наблюдающих за ними посетителей.
— Не кипятись, дорогая. Твоя задница мне нравится гораздо больше.
Сашка метнула в него яростный взгляд и вылетела из кафе. К ее удивлению Макс за ней не последовал, и она вынуждена была топтаться возле машины, проклиная его, на чем свет стоит.
Она распалялась все больше и больше, пиная ногой гравий, и мысленно представляя, что сделает с этим кобелем.
Когда Макс наконец-то вышел, Саша уже просто кипела от злости.
— Ты так долго задирал ее немногочисленные юбки? Теряешь хватку, дорогой! — ехидно шипела Сашка.
Макс лишь вскинул и причудливо изогнул левую бровь.
— Если тебя это так сильно волнует, дорогая, то та официантка меня совсем не интересует, — передразнил он.
Саша вспыхнула, жалея о своей несдержанности. Захотелось размазать его самодовольную улыбку у него же по лицу.
Но внимание ее переключили сверкнувшие на солнце ключи, которые Макс держал в руке.
— Я поведу, — бросила Сашка и, не дождавшись его согласия, выхватила у него ключи.
Ковалев хотел было запротестовать, так как еще ни одна девушка не сидела за рулем его машины. Но потом подумал об обоюдном доверии, про которое он не раз Сашке говорил и скрепя сердце решил, что ничего ужасного от этого не случится. Но на кроссовер он смотрел так, будто прощается с лучшим другом.
Сашу умилило это выражение лица, и она не сдержавшись, засмеялась.
Видимо, его задело подобное легкомыслие со стороны Сашки, и он заставил себя улыбнуться Сашке в ответ.
— Если ты хотела лишний раз заявить о своей эмансипации, дорогая, можно было крикнут, что ты будешь сверху. Это поразило бы меня куда больше. Поверь.
Саша фыркнула и, сняв сигнализацию, села в машину. Ее подмывало оставить его у этого убогого кабака, но она все же подождала, пока он обошел машину и сел на непривычное для него пассажирское сидение. Только теперь Саша заметила, что он в руках держит пакет.
— Я купил нам поесть, — пояснил он, открывая его.
Саша скривилась от отвращения.
— Не переживай — они это не готовили, — Макс вынул из пакета ветчину в вакуумной упаковке, буханку хлеба и кефир. — Это лучшее, что я мог достать.
Саша плавно тронулась с места, но постепенно набирала скорость, вдавливая педаль газа и переключая рычаг с одной передачи на другую. Пока не остановилась на пятой. Глупо, но ее охватило непонятное возбуждение, от мысли, что она сидит на его месте и сжимает руль, который до этого касались только руки Ковалева.
Макс забыл о большом неровном бутерброде, который жевал до этого, наблюдая за тем, какой восторг светится на лице Сашки и как мастерски она ведет машину. Маленькие ручки автоматически выполняют все действия, почти не требуя внимания глаз. Когда ее правая рука задержалась на рычаге коробки передач, слегка погладила и стиснула его, в брюках Макса в момент стало тесно, и он неловко заерзал, чувствуя себя последним идиотом.
— Ты могла бы ехать помедленнее? — сказал он первое, что пришло ему в голову.
Она недоуменно посмотрела на него.
— Нет, — покачала головой, — не могла бы. Мне нравится так ехать. И когда ты был за рулем, я тебе не указывала на спидометр.
— Если бы я знал, что ты поведешь машину, то я бы пива взял.
С динамиков полилось французское сопрано Лары Фабиан, и Макс потянулся к приемнику, чтобы переключить. Но Сашка, едва завидев его движение, шлепнула его по руке, словно шкодливого ребенка.
— Это еще что, бл*ть, такое? — обиделся Макс. — Можно было просто попросить не переключать.
— Заткнись, ради Бога…. — прервала Сашка, но потом добавила более мягко: — Дай послушать.
Определенно Макс учил ее быть терпимее к людям. И этот мягкий тон, который все чаще появлялся в ее голосе, раньше был ей совершенно не свойствен. Менялось ли ее отношение к жизни, в общем? Не сказать, чтобы она стала совсем другой. И, видимо, этого никогда не случится. Тот внутренний твердый стержень, который вырос во время жизни в детском доме, всегда будет в ней. Но, можно с точностью сказать, что многие стены ее души все-таки смягчились. И за недели, которые они провели вместе, она очень изменилась.
36 
