Последние отзывы

  50  

Она лежала на полу в коридоре без сознания. Он звал ее, тряс, но она не приходила в себя. Завернув ее в свое пальто, он поднял ее на руки и повез туда, где ей могли помочь.

В машине он вызвал по телефону своего врача и попросил срочно приехать в больницу, куда постоянно обращались мьеры его клана. Деньги творили чудеса. Потому никто не задавал вопросов, когда лечением отдельных пациентов занимались отдельные врачи. Он ехал настолько быстро, насколько мог.

Как остро мы начинаем понимать важные для нас вещи в ситуации, когда можем все потерять? Насколько быстро приходит четкое понимание всей значимости кого-то в нашей жизни, когда этот кто-то уходит от нас? В этот момент все проблемы меркнут, и остается только одно: сожалеть о том, что ты не сказал, не сделал или не успел.

Все эти дни он думал о том, что почти не знает ее, что у нее слишком много секретов, что она опасна, но ни разу он не подумал о том, что она значит для него.

Он понял это сейчас. Она пришла в его жизнь по пешеходному переходу и перевернула все с ног на голову.

В приемном отделении ему задали много вопросов: как ее зовут, что она принимала, что ела, пила, есть ли у нее на что-нибудь аллергия, и так далее и тому подобное. А он ничего не знал о ней, кроме имени Татьяны Веровски и того, что он не хочет ее потерять.

Лой позвонила Дамьену, как только услышала от Мортона, что произошло.

— Скажи им, что я дала ей противозачаточное 'фенарикс', - попросила сестра.

— Хорошо, — ответил он и положил трубку.

Как только Дамьен сообщил врачу, что она приняла, у того появился четкий диагноз: непереносимость одного из компонентов, входящих в состав препарата. Это было редкое осложнение, врожденная особенность ферментов печени мьеров.

* * *

Она проснулась на следующий день с чудовищной головной болью. Дезориентированная, она не поняла, что произошло и где находится, но типичная обстановка больничной палаты с задернутыми шторами, прояснила ситуацию.

Она повернула голову, и увидела, что в кресле возле ее кровати спит Дамьен. Она не знала, что здесь делает она, а уж он — тем более. Словно почувствовав на себе ее взгляд, он проснулся и встретился с ней глазами. Было видно, что он устал, измучен и вряд ли спал ночью.

Дамьен присел к ней на кровать и взял за руку.

— Оказывается, тебе нельзя употреблять некоторые вещества. Теперь всегда придется читать состав лекарства и инструкцию, — попытался пошутить он.

— Как я здесь оказалась?

— Я нашел тебя на полу в отеле и привез сюда.

— Голова раскалывается, — пожаловалась она.

Он наклонился к ней и прижался к ее щеке.

— Ты могла умереть из-за меня.

— Почему из-за тебя?

— Потому что, если бы я держал себя в руках, ты бы не приняла эту чертову таблетку.

— Согласна, тогда я бы приняла другую таблетку в другой раз, и тогда бы уже точно умерла. Ты прав, это ты во всем виноват.

— Тайрин, — прошептал он ей на ухо, — прости меня. Я ехал за тобой, чтобы сказать, что я дурак. Я подобрал это чертово выражение совершенно бездумно. Это не то, что я хотел сказать. Ты особенная, самая особенная в моей жизни. Неужели мое тело настолько плохо тебе об этом рассказало?

Она молчала. Он стал волноваться: а вдруг она прогонит его? Но она заплакала.

Сколько еще ей предстоит пройти? Как ей жить дальше, если она не закончит то, что начала? И почему увидев его лицо, она опять почувствовала себя нужной и желанной? Рыдания вырывались из ее груди, и она едва успевала заглатывать воздух.

— Я…совсем…одна, — пыталась говорить она. — Это…так…тяжело…

— Ты больше не будешь одна. Я буду рядом с тобой.

— Я не могу…стать частью…твоего клана… Пока… не могу…

— Значит, ты просто будешь частью меня.

— Ты ничего… обо мне… не знаешь.

— Все, что мне нужно, я чувствую. Я буду рядом, помогу тебе во всем, только не отворачивайся от меня, хорошо? Я даже не стану ни о чем тебя спрашивать, если ты не захочешь.

— Дамьен, — воскликнула она и прикоснулась руками к его лицу.

Он нашел ее губы и поцеловал. Мягко, легко, но не отрывался несколько минут, а затем покрыл поцелуями ее лицо, собрал губами все ее слезы и прижался носом к ее ушку.

— Меня зовут Дамьен Норама, мне двадцать девять лет. Мой отец умер, когда мне было четыре года, а Мортону два. Мама вскоре снова вышла замуж, и тогда появилась Лой. Моя мать руководила кланом до тех пор, пока мне не исполнилось двадцать три года. Я стал самым молодым Главой. Я люблю жаркое с говядиной, и терпеть не могу овсянку.

  50