27 
Он замолчал и посмотрел в окно на гавань. Затем произнес:
— Оказалось, все не так просто, как я думал. Молли вбила себе в голову, что заставляет меня жениться на ней, и впала в дурное настроение. Я не вытерпел и сказал, что теперь-то у нее все права на брак со мной, а заодно поинтересовался, почему она скрывала правду, выставляя меня перед всеми дураком. — Роб был вне себя от злости и недоумения.
— Думаю, что это было неизбежно… я хочу сказать, спуститься с небес на землю. Надеюсь, вы смогли договориться с ней?
— Нет, все без толку, — отмахнулся Роб. — Дело в том, что если Молли решит что-то, ее не переломишь, хотя она и в отчаянии от мысли, как будет страдать Порция. А тут еще сама Порция заявила, что нам не стоит жениться, ну, а Молли… это на руку… хотя и во вред.
Нив бросила на него изумленный взгляд.
— И что же она сделала?
— Вернулась к родителям в Таунсвилл. Сбежала с Порцией от меня… Так она думает.
— Я бы на вашем месте поберегла психику дочери, ведь ей всего двенадцать лет. Она в страшном возбуждении оттого, что вы ее отец, и… ей страшно, что придется стать на чью-то сторону.
Роб мрачно посмотрел на нее.
— Я серьезно так считаю, — продолжала Нив, — разумеется, говорить правильные слова, когда тебя это не касается, — это одно, а жизнь диктует свои правила, многим семьям приходилось сталкиваться с такой ситуацией.
— Да, но мне легче от этого не становится… — Он замолчал и пожал плечами. — И вот еще что, Нив, скажите… — он поднял на нее свои темные глаза, в которых светилась усмешка, — в прошлый раз, когда мы разговаривали, вы и в самом деле не думали обо мне хоть в какой-то степени как о мужчине?
Нив потеряла дар речи. С глазами, полными слез, она с трудом пролепетала:
— Я?.. Как о мужчине?
— Обычно вы не лезете за словом в карман, Нив. Это же ваша профессия, не так ли? Да и не в вашем стиле не отвечать ударом на удар, — удивился Роб.
— Ладно, продолжайте, — сказала она, приходя наконец в себя.
— Слушайте, слушайте! — Он ехидно улыбнулся. — Вы дали мне понять, что мое душевое состояние не в порядке, потому что я очень боюсь потерпеть фиаско как мужчина — одним словом, не смогу заниматься любовью с женщиной.
Она молчала, дыхание у нее участилось. По ее глазам было видно, что она все еще не понимает, к чему он клонит.
— Вы никак, я вижу, не поймете меня. Так вот: я хотел сказать, что к разрыву с Молли вы непричастны. И хотел убедиться, что вы не будете себя в этом обвинять, Нив Вильяме…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Они возобновили свое объяснение уже за столиком.
— Вы шутите! — Нив недоверчиво смотрела на него.
— Нет. Не шучу. — Роб слегка нахмурился. — Разве я осмелился бы так шутить? С вами тем более.
— Но почему вдруг вы решили, что с Молли… — Голос ее внезапно охрип.
— Мы не подходим друг другу.
— Но вы же как-то подходили друг другу в течение двух лет, — возразила девушка.
— Ну, это совсем другое. — Роб замолчал. К столу подошел официант, чтобы принять у них заказ. — Рекомендую попробовать омаров, Нив, — предложил он. — А как вам нравятся устрицы? Не возражаете, если мы с них начнем?
— Ненавижу устрицы, — произнесла Нив так категорично, что Роб Стоу и официант взглянули на нее с интересом.
— Могу предложить вам кальмаров, мэм, — любезно сказал официант. — Очень свежие.
— Они мне тоже не нравятся. Резина…
— Я совершил большую ошибку, что привел вас в этот ресторан, — лениво растягивая слова, произнес Роб, — или вы упорствуете намеренно?
Нив подняла свои фиалковые глаза и посмотрела на него. В них сверкало бешенство. Не успела она открыть рот, как он иронически ухмыльнулся.
— Могу ли я предложить вам, дорогая Нив, салат «Цезарь»? Он здесь великолепен — с анчоусами, пармезаном и беконом.
— Спасибо, не возражаю. И еще я хочу говяжье филе в кляре. — Она решительно захлопнула меню и стала сердито смотреть на гавань.
— Господи, из-за чего мы ссоримся, — вздохнул Роб после некоторого молчания. Себе он заказал креветки, омара и бутылку вина.
— Вы очень самоуверенны, мистер Стоу, — сердито бросила она в ответ.
— Прошу прощения за подозрение в намеренном упорстве, мисс Вильямс.
— И не думайте, что сможете меня одурачить своей кротостью!
— Что же мне остается делать? — лукаво поинтересовался он.
27 
