116 
— Смогу, — ответил он. Ей показалось, что у него глаза старика, хотя это могло быть игрой ее воображения при том, что она теперь знала, что ему довелось пережить.
— Дышите глубже, — посоветовала она ему. — Когда будете говорить, смотрите на кого-нибудь одного. На остальных и на камеры не обращайте внимания. — Он кивнул.
Она надеялась, что он сможет взять себя в руки. В палате стоял обычный гул; вдруг ни с того ни с сего появились несколько припозднившихся представителей, которые никак не могли бросить дела в городе, задержавшие их утром. Оказались заняты и свободные прежде места для журналистов и камер на галерее для прессы. Обычно вечерние заседания проходили спокойнее утренних. У слухов явно были длинные ноги. Хотя и заполненная меньше, чем на треть, палата могла навести страх на новичка.
В конечном счете они, несмотря на всю свою цивилизованность, были стадные животные, и на протяжении миллионов лет существования их вида оказаться вне стада для них означало неминуемую смерть. Она подумала, что для других видов, для нестадных, это было бы проще. Для питавшегося ими вида хищников, выиграй они борьбу за доминирование на планете, это, наверняка, не составило бы труда. Но что о них говорить? Они, несмотря на всю свою свирепость, проиграли борьбу, понемногу смешались с другими видами, вышли из игры, были приведены к вымиранию или стали экзотическим видом, существующим лишь в природных заповедниках или питомниках.
Но, как выяснилось, волновалась она напрасно.
Ей оставалось только сидеть и слушать — при этом она плакала, много и свободно, даже не делая попыток скрыть слезы, — и смотреть, какое влияние оказывает хладнокровное, неспешное свидетельство Прина на других присутствующих. Откровенные подробности были почти невыносимы, — как она узнала позднее, большинство сетей вырезали наиболее жуткие части его показаний, — но воистину убийственными и безусловно действенными были моменты, когда члены Традиционалистской партии в целом и представитель Эррун, в частности, подвергли Прина самому яростному перекрестному допросу.
Неужели он рассчитывает, что кто-то всерьез воспримет эти нагромождения лжи?
Это не ложь. Ему бы хотелось, чтобы это было ложью. Он и не ожидал, что его воспримут всерьез, потому что понимает, как чудовищно и жестоко все то, что он рассказывает, и сколько различных людей не хочет, чтобы правда стала известна. Он знал, что они изо всех сил будут пытаться дискредитировать как его лично, так и то, что он рассказывает.
Да пусть он придет в себя и честно скажет, что это всего лишь ночной кошмар, галлюцинации, возможно, вызванные употреблением наркотиков.
Остается фактом, что он отсутствовал несколько недель в реальном времени, его тело находилось в лицензированном медицинском заведении — именно в таких заведениях многие представители на протяжении многих лет лечили свои болезни. Он никогда не слышал о кошмаре, который продолжался бы так долго. Может быть, представитель слышал?
Значит, он не отрицает, что эти видения, возможно, были вызваны наркотиками?
Нет, отрицает. Он не принимал наркотиков. Никогда не принимал. Даже теперь не принимает, хотя его врач и посоветовал ему, чтобы прекратились кошмары, которые преследовали его после возвращения. Анализ крови убедит представителя?
Ага, так вот теперь он наконец признал, что у него были кошмары!
Как он уже сказал, эти кошмары — только следствие того, что ему довелось пережить в Аду.
Представитель Эррун не унимался. Он прежде был адвокатом, потом судьей и славился своим умением вести допросы, своей жестокой цепкостью. Она видела, что Эррун исполняется все большей решимостью сбить Прина с толку, оглушить, ошарашить, обличить как лжеца, или фантазера, или фанатика, и она слышала, как Эррун проигрывает. С каждой дополнительной подробностью, которую он извлекал из Прина, очевиднее становился убийственный ужас свидетельства в целом.
Да, в Аду все голые. Да, люди в Аду могут попытаться иметь половые сношения, но это подлежит наказанию. В Аду разрешается только изнасилование. И точно так же в Аду только война формирует основу для любой общественной структуры. Да, люди в Аду умирают. Ты можешь умереть миллион раз, миллион раз агонизировать, и каждый раз тебя будут возвращать для новых страданий, для нового наказания. Демоны — это люди, которые в Реале были садистами, для них Ад — что-то вроде их собственного рая.
116 
