Последние отзывы

  230  

И тем не менее люди сделали ее и ее ежедневные убийства предметом культа. Как предсказывал и желал царь демонов, она принесла в Ад мало надежды.

Она иногда подумывала о том, чтобы остановиться, но больше чем на день у нее не получалось. С самого начала она решила, что будет избавлять от страданий по одному из этих несчастных в день, и в те несколько раз, когда она пыталась провести эксперимент, проведя день без убийства, испытывала мучительные спазмы; от болей в кишечнике у нее возникала тошнота и она почти теряла способность летать. Три раза предпринимала она такие попытки.

Но на следующий день она все равно могла избавить только одну душу — пропуск предыдущего дня не увеличивал число спасаемых душ в следующий. Все дополнительно убитые ею, как и всегда, воскрешались, а нередко почти мгновенно, они с воплями возвращались к жизни в своих невероятно разодранных телах, чудесным образом восстанавливаясь у нее на глазах, и на их лицах застывало выражение непонимания, они чувствовали себя обманутыми.

Те, кого она убивала по-настоящему, уходили с выражением благодарности, которое она очень ценила. На лицах тех, кто собирался вокруг посмотреть, была только зависть, некий блаженный голод вперемешку с неприкрытой завистью. Иногда она намеренно выбирала тех, кто находился в одиночестве или в окружении малого числа других, чтобы избежать взглядов этих глаз, жаждущих смерти.

Невозможно было вразумить людей, одержимых такой верой. Она пыталась, но у нее ничего из этого не выходило. Истина состояла в том, что она могла предложить им освобождение; она была ангелом, который и в самом деле существовал здесь и в самом деле мог предложить людям то, что они жаждали. Это даже не было верой — абсолютно разумным убеждением.

Она поднялась в высокий, прозрачный воздух, жуя еще теплую ногу освобожденного ею несколькими минутами ранее. Толпа, собравшаяся вокруг тела, была слишком мала и теперь пропала из виду, потерялась среди выжженной земли под плывущими облаками дыма.

Вдалеке она увидела мерцание, с которым вроде бы никогда не сталкивалась здесь прежде. Что-то, казалось, чуть ли не сверкает там у невысоких гор, воспаряющих вверх утесов и кислотных озер. Но это было не пламя, а водянистый солнечный свет, хотя такая идея и казалась абсурдной здесь, в Аду, где каким-то образом свет существовал без солнца. Это было что-то похожее на колонну, на широкий полувидимый серебристый столб между землей и тучами.

Она оторвала последний кусок, уронила кость и замахала крыльями, направляясь к этой аномалии вдалеке.

Чем ближе она подлетала, тем таинственнее становилась эта колонна. Это было похоже на какой-то странный неровный серебристый занавес, наброшенный на землю. Шириной в несколько километров и, может, один в глубину. Какая-то неправильная форма, похожая на идеальное зеркало. Оно не светило собственным светом, но, казалось, отражало весь свет, который на него попадал. Подлетев поближе, она увидела свою собственную темную, удлиненную форму, прозрачно мерцающую на ее поверхности.

Она поднялась над тучами, посмотреть, тянется ли столб до самого железного неба десятками километров выше. От этих усилий мышцы у нее словно загорелись огнем.

Она снова опустилась ниже уровня туч, приземлилась. Ее ноги под весом тела зашлись от боли. Так оно было всегда. Ноги у нее болели, когда она двигалась по земле, крылья — когда она летала, и все ее тело протестовало, когда она повисала головой вниз, чтобы отдохнуть. Она просто старалась не думать об этом.

Рядом с мерцающим серебряным занавесом, в том месте, где он встречался с землей, лежали нарубленные тела. Они были словно разрезаны очень острым лезвием.

Она подобрала отсеченную ногу, лежавшую на земле, бросила ее в серебристую преграду. Нога отскочила, словно попала в металлическую стену. Она снова подняла ногу, постучала ею по преграде — перед нею был монолит. Она потрогала занавес когтем. Сплошной монолит. Как металл. На ощупь холодновато. И опять — холодновато на манер железа или стали.

Одно из присевших поблизости существ заверещало, когда она потащила его от ядовитого куста, в котором оно пыталось спрятаться. Его кожа уже начинала покрываться волдырями. Существо было маленькое, мужского пола; один хобот у него отсутствовал, не было одного глаза, лицо было сильно изуродовано отметинами от зубов.

— Ты видел, как это случилось? — спросила она, встряхнув его и повернув к безмолвной преграде-зеркалу.

  230