ГЛАВА 55

Лаки не стала долго задерживаться в Лос-Анджелесе. Она рассказала Джино о его внуке и о своем замужестве прежде, чем он мог прочитать о них в газетах, и тем самым выполнила свой долг. К счастью, Димитрий обладал достаточным влиянием, чтобы попридержать газетчиков до того момента, когда он сам будет готов сделать объявление.

На следующее утро она вызвала лимузин, купила билет на ранний рейс и отправилась в Нью-Йорк вместе с Роберто и Чичи.

Она не сердилась на Джино. Их вечер вдвоем шел великолепно, пока не вмешалась Сьюзан и не разрушила все очарование. Но надо смотреть на вещи трезво. Теперь все изменилось. Уже нет отца и дочери – вместе против всего мира. Есть отец со своей женой, приемными детьми и новым образом жизни. И есть дочь с мужем и сыном. У нее тоже появились другие приоритеты.

Лаки оставила Косте записку. Джино она написала короткое письмецо, в котором объяснила, что Димитрий вернулся из Европы раньше, чем предполагал, и ей надо немедленно лететь в Нью-Йорк.

Димитрий... Когда она сообщила Джино, за кого вышла замуж, последовало красноречивое молчание. Он был слишком умен, чтобы осудить ее решение, и только пробормотал:

– Поговорим завтра утром за завтраком.

Вот и все.

Ну, так она позавтракает на борту «боинга». Интересно, что он сейчас делает.

– Хочешь еще тост? – спросила Сьюзан.

Он отрицательно помотал головой.

– А чаю?

Снова нет.

– А как насчет чернослива? Твой любимый.

Он встал из-за стола и принялся мерить комнату шагами. Письмо Лаки пришло, когда он одевался. Почему она убежала?

Это все Сьюзан виновата. Сьюзан и ее чертов телефонный звонок. Прервала его, когда он почувствовал, что наконец пришло время поговорить с Лаки об убийстве ее матери. Он так давно хотел поговорить. Димитрий Станислопулос. Она что, рехнулась? По возрасту он ей годился в дедушки. И к тому же пользовался дурной репутацией. Все знали, что Димитрий давным-давно спит с Франческой Ферн, а уж она-то – настоящая акула.

Уф! Что Лаки нужно, так это родительский совет. Не то чтобы ему обрадовалась – скорее всего, она послала бы Джино с его советами куда подальше.

Но он ее отец. Попытаться-то он должен, не так ли?

– А что ты скажешь насчет свежего грейпфрута? – весело поинтересовалась Сьюзан.

Он хотел заорать на нее. Сказать, чтобы она заткнула пасть.

Но потом он убедил себя, что не ее вина, что она стала наводить на него смертельную тоску. Она-то не изменилась. Переменился он. Не для Джино Сантанджело монотонная шикарная жизнь, которую предлагал Беверли-Хиллз. Не для Джино Сантанджело премьеры и празднества, светские беседы и сплетни. Он – уличный мальчишка, привыкший к бурной жизни. А сейчас ему исполнилось семьдесят четыре года и он чувствовал себя стариком.

Там, в Лас-Вегасе, его место, там он, безусловно, вновь обретет энергию и жажду жизни.

Нью-йоркская квартира Димитрия была старомодной, душной и уставленной бесценным антиквариатом. Там постоянно жили двое слуг и дворецкий, и еще двое приходили ежедневно и выполняли менее ответственную работу.

К своему великому неудовольствию, Лаки приехала на день раньше Димитрия. Она уже видела его квартиру, но жить там значило совсем другое.

Предстояло произвести полное переустройство, иначе она вернется в свой любимый дом в Хэмптоне. Он такой белый, мирный и наполненный свежим воздухом. Единственное, что она там поменяла, – бассейн. Его засыпали землей и засадили розами.

Иногда, в периодически повторявшихся кошмарных снах, Лаки по-прежнему видела плавающий посреди бассейна плотик... распростертое тело ее матери... мертвой.

Димитрий позвонил из Парижа.

– Как Роберто? – спросил он первым делом.

– Прекрасно. Просит новую комнату.

– Прошу прощения?

– Твоя квартира угнетает. Можно мне что-нибудь с ней сделать?

– Тебе не нравится обстановка? Я над ней работал с лучшим в Нью-Йорке дизайнером по интерьерам.

  122