17 
— Ты будешь с ним танцевать!
Кирстен встала перед Майклом, сложила руки на груди и вызывающе посмотрела на него.
— Нам нужно закончить с подарками…
И тут же замолчала, так как все женщины начали гудеть.
Музыка сменилась. Приятный мужской голос начал петь о прекрасной женщине.
— Могу я пригласить тебя на этот танец? — тихо спросил Майкл, внезапно осознав, как сильно он хочет, чтобы Кирстен согласилась.
— Нет!
Гудеж усилился.
— Давай, Кирстен! — подмигнул он. — Расслабься.
— Я не хочу расслабляться… — прошипела она ему в ухо. — Представляю, что происходит с женщинами, которые расслабляются в твоем присутствии.
— Правда? Какие у тебя грязные мысли в голове… Все остальные со мной спокойно танцевали.
— В этом-то и проблема. Для парня, который недоступен, ты слишком уверен в своей неотразимости. Для таких парней, как ты, есть отличное определение.
— Какое?
— Ты прекрасно знаешь.
— Нет, не знаю, — упрямо заявил Майкл.
— Ты… искуситель.
Кирстен сказала это так тихо, будто боялась, что остальные могут услышать.
— Для таких девчонок, как ты, тоже есть определение.
Она уставилась на него.
— Чиста, как только что выпавший снег, — сказал Майкл.
— По твоим стандартам!
— Послушай, я всего лишь парень с разбитым сердцем, который мечтает о танце с тобой, — сказал Майкл.
Он рассчитывал, что это будет звучать весело и шутливо, но получилось совсем по-другому. Майкл прикусил губу. Он только что использовал запрещенный прием. Надавил на её жалость.
Кирстен сдалась, и они начали танцевать.
Вот что значит работать в Секретном обществе Санты, думал Майкл. Здесь случаются чудеса.
Он никогда не чувствовал себя так хорошо и спокойно.
Когда-то давно Майкл посещал танцевальный кружок. И сейчас он отчаянно пытался вспомнить, как нужно танцевать. Такую девушку нельзя просто притянуть к груди и удерживать в таком положении, чтобы между танцующими не было места даже для воздуха.
И хотя именно этого он и хотел больше всего, Майкл все-таки вежливо взял ее одной рукой за талию, а другой — за руку. Между ними оставалось такое расстояние, что Лулу могла бы запросто пройти.
К его удивлению, Кирстен это не понравилось.
— Такое ощущение, что ты танцуешь с бабулькой.
Майкл был ошарашен. Более того, Кирстен поразила его своим умением двигаться. У нее это получалось легко, непринужденно и очень сексуально.
— Ты не умеешь танцевать! — обвинила его Кирстен после нескольких шагов.
— Я пытаюсь вспомнить, как это делается. Я танцевал в последний раз в восьмом классе.
— Не говори мне, что после этого ты вообще не танцевал.
— Почему же. Танцевал. Но не так.
— А как?
Это что, приглашение? Он представил ее руки на своей шее и то, как ее маленькое тело прижмется к его… Майкл отчаянно пытался избавиться от этих мыслей.
— Мне приходилось танцевать с Милли Майлсворф. У нее все получалось лучше, и она меня дразнила.
— Может, это потому, что ты мучил ее?
— Почему ты принимаешь ее сторону? Ты даже не знаешь Милли.
— Я не принимаю ее сторону. Я просто знаю, что она пыталась притвориться, будто равнодушна к тебе. Иначе ты мог ее обидеть.
Ага! Видимо, и старая мешковатая одежда была средством для того, чтобы показать мужчине, будто женщине на него плевать. Как все сложно!
— Как ты можешь это знать?
— Возможно, она — это я. А ты — Джеймс Мориарти.
— Почему у меня такое ощущение, что этот Джеймс — ничтожество? — Майкл наступил ей на ногу.
— Ой!
— Прости. Так он ничтожество?
— Еще какое!
— Он с тобой плохо обошелся?
— Да.
— Я его найду и проучу. — Майкл удивился, насколько эта мысль была ему по душе.
— Спасибо, но я достаточно взрослая, чтобы не позволить таким мелочам портить мне настроение.
Что-то подсказало Майклу, что Кирстен лжет. Наверное, этот парень оставил свой след в ее сердце.
Майкл закрыл глаза и расслабился. Ему нравилось танцевать с Кирстен. Ее рука так приятно лежала на его плече…
В какой-то момент Майкла немножко повело, он наткнулся на гору игрушек и чуть было не уронил Кирстен на пол. Майкл обнял ее, бережно поставил на ноги и тут же отпустил. Кирстен выглядела так, будто она только что избежала смерти. Майкл понял, что танец окончен. Ее глаза говорили о том, что она боится, как бы он ее не обидел.
17 
