Особенно,... 
23 
Я спросил сквозь дверь:
– Кто там?
И некий голос ответил:
– Откройте, пожалуйста. Я полицейский.
Я разволновался и, почувствовав гордость от своего первого соприкосновения с той силой, к которой иной раз мечтал со временем присоединиться, впустил его.
Вошедший совсем не походил на полицейского: на нем не было формы, и меня это несколько разочаровало. Он странным образом напомнил Капитана. Оба в качестве маскировки ходили в обычном костюме, и я подумал: может, это какой-то вдруг объявившийся брат, о котором я никогда не слыхал? Он сказал:
– Я хотел бы поговорить с твоим отцом.
– Он тут не живет, – сказал я чистую правду, решив, что полицейский имеет в виду Сатану.
– А где твоя мать?
– Вышла купить хлеба.
– Тогда я, наверное, подожду, пока она вернется.
Он уселся в единственное наше кресло и стал еще больше похож на пришедшего в гости родственника.
– Ты всегда говоришь правду? – спросил он.
Я счел за лучшее быть точным, разговаривая с человеком из полиции.
– Иногда, – сказал я.
– Где живет твой отец, когда его здесь нет?
– А он и никогда здесь не живет, – сказал я.
– Никогда?
– Так ведь он же был здесь только раз или два.
– Раз или два? Когда же это?
– В последний раз года два назад.
– Ничего себе отец!
– Мы с Лайзой не любим, когда он тут появляется.
– Лайза – это кто?
– Моя мама. – Тут я снова вспомнил, что должен говорить правду. – Ну, в общем, вроде мамы, – добавил я.
– Что значит – вроде?
– Моя мама умерла.
Он вздохнул.
– Ты хочешь сказать, что Лайза умерла?
– Нет, не она, конечно. Я же говорю вам. Она пошла к булочнику.
– Ей-богу, нелегко тебя понять. Хорошо бы твоей «вроде маме» вернуться. Я хочу задать ей несколько вопросов. Если твой отец не живет здесь, так где же он живет?
– По-моему, тетка говорила мне как-то, что он живет в таком месте под названием Ньюкасл, а сама моя тетка живет в Ричмонде. – И, разговорившись, желая показать свою готовность быть искренним, я принялся выкладывать ему всю информацию, какой располагал: – Но они не так уж хорошо ладят. Она зовет его Сатаной.
– Вот тут, – сказал он, – судя по тому, что ты говоришь, она, пожалуй, не так уж и не права.
В эту минуту дверь наверху отворилась, и я услышал на лестнице шаги Лайзы.
Что-то побудило меня крикнуть ей:
– Лайза, у нас тут полисмен.
– Я сам мог бы ей это сообщить, – сказал он.
Лайза вошла в комнату с воинственным видом, держа буханку хлеба, точно кирпич, который она приготовилась швырнуть.
– Полисмен?
Он попытался успокоить ее.
– Я только хочу задать вам несколько вопросов, мэм. Это не займет и минуты. Думаю, вы сможете немного помочь нам.
– Я не стану помогать полисмену, и точка.
– Мы пытаемся разыскать джентльмена, выступающего под именем «полковник Кларидж».
– Я не знаю никакого полковника Клариджа. Я не общаюсь с полковниками. Никогда в жизни ни одного полковника не знала. Можете вы представить себе полковника в этой кухне? Вы только посмотрите на плиту. Да полковник в жизни не захочет сесть рядом с такой плитой.
– Иногда, мэм, он выступает под другими именами. Например, Виктор.
– Говорю вам, я не знаю никаких полковников и никаких Викторов. Разговор со мной вам ничего не даст.
Я потом частенько размышлял, что вызвало этот визит и что произошло потом. Пройдет не один год, прежде чем я снова увижу Капитана. Да и тогда посещения его были кратки, и я не всегда бывал при этом дома. Случалось иной раз, вернувшись из школы, я замечал на столе недопитую чашку чаю.
Скучал ли я по нему? Что-то не помню, чтобы я испытывал какие-либо чувства, разве что время от времени дикое желание пережить что-то интересное. Полюбил ли я Капитана, этого псевдоотца, ставшего мне столь же далеким, как и мой настоящий отец? Любил ли я Лайзу, которая ухаживала за мной, кормила меня как надо, отправляла в положенное время в школу и встречала по возвращении поцелуем, в котором чувствовалось нетерпеливое ожидание? Любил ли я вообще кого-нибудь? Знал ли я, что такое любовь? Знаю ли я это сейчас, много лет спустя, или я только читал о любви в книжках? Капитан, конечно, вернулся – он всегда со временем возвращался.
Теперь, когда я расстался с Лайзой и покинул то, что привык называть «домом», я узнаю об его отъездах, лишь когда навещаю Лайзу. Иногда он отсутствует целый год, иногда – два. Но я никогда не слышал, чтобы Лайза жаловалась. В дверь я всегда звоню условным кодом, так как уверен, что иначе она меня не впустит. Она, наверно, всякий раз надеется, что это он, а не я. Только трижды мои посещения совпали с его наездами, и я почувствовал, что он считает, будто я там по-прежнему живу.
23 
