Последние отзывы

  118  

Взгляд Тии потемнел, щеки залились румянцем.

— «Вашу гробницу», — передразнила она Хнут и невольно повысила голос: — Я еще не умерла! Я хочу жить, потому и делаю то, что делаю! Анок взрослая, пусть поступает так, как считает нужным. А Мериб... — Внезапно Тие стало страшно, ее взор потух, краска сбежала с лица. — Неужели ты способна ему рассказать?

Хнут помотала головой.

— Если я это сделаю, он убьет вас. Или отберет у вас детей. Я не желаю вам зла, только добра, и поэтому...

Она не успела закончить: в комнату вошел хозяин дома. Он выглядел усталым, но довольным. Рабыня быстро поклонилась и скрылась, а Тия повернула к мужу растерянное, осунувшееся лицо.

— Стоит ужасная жара, — сказал Мериб и предложил: — Давай вместе примем ванну.

Молодая женщина хотела отказаться, но не посмела. Она по-прежнему видела перед собой темное зеркало глаз Хнут, зеркало, в котором отражалась истина.

Мериб никогда не мог без трепета смотреть на свою жену, когда она снимала одежду. Вот и сейчас он пожелал овладеть ею прямо в бассейне. Вода помогла Тие скрыть, насколько она не готова к близости с мужем, давно ставшей привычной. Благо, вода сделала ее тело теплым, податливым, мягким. Молодая женщина закрыла глаза и притворилась, будто расслабилась, будто ей приятно и хорошо.

Она была женой архитектора по закону, а по праву любви принадлежала только Тамиту. И все же закон был сильнее. Тия подумала о том, что, даже если она родит от возлюбленного, этот ребенок будет считаться ребенком Мериба.

Позднее, когда они с мужем лежали рядом на тонких простынях, а рабыни, безмолвные как тени, делали им массаж, Мериб с воодушевлением повествовал о том, как продвигается строительство гробницы:

— Я решил, что она будет вырублена в скале. Только такая усыпальница способна сохраниться навеки. Я нанял искусных каменотесов и сам слежу за их работой. После того как стены будут покрыты известью, возьмусь за роспись. Говорят, что лишь слуги царя умеют правильно смешивать краски, но на самом деле это не так. Мои рисунки никогда не потускнеют — в отличие от моих глаз! — Он рассмеялся. — Но это не страшно. У души есть свое зрение. — И завершил: — Богатству моей усыпальницы позавидует сам фараон!

— А как же грабители? — спросила Тия.

— Я все обдумал. Устрою несколько ловушек. Того, кто посмеет посягнуть на покой наших тел, завалит камнями. — Мериб протянул руку и коснулся плеча жены. — Позднее я приглашу тебя взглянуть на плод моего ума и моих рук!

Тие вовсе не хотелось смотреть на свою будущую могилу, какой бы роскошной она ни была. Молодая женщина хотела жить. А еще — наконец обрести свободу. Именно тогда в ее голове впервые зародились предательские мысли. Мысли о роковом случае. О судьбе.

Тамит почти отчаялся дождаться ответа, когда появился все тот же безмолвный служитель и поманил его за собой.

Они пошли через двор. Жара угнетала, пронзительный солнечный свет резал глаза. Тамит ощущал едва заметное движение сухого воздуха, но небеса и все остальное казалось застывшим, неживым. Сопровождавший его мужчина подошел к стене, отворил небольшую неприметную дверь и жестом пригласил войти.

Молодой человек доверчиво шагнул в полумрак, и его тут же схватили. Нападавших было несколько, они связали Тамита, набросили ему на голову мешок и куда-то потащили. Пленник почувствовал, что задыхается, и вскоре потерял сознание.

Он довольно скоро очнулся и обнаружил себя в крошечном каменном помещении без окон. Воздух был спертым и влажным. Вероятно, Тамита бросили в какое-то подземелье. Одежда и украшения были при нем. Все, кроме одного. Пекторали.

Тамит прикусил губу. То, что способно спасти и защитить, может и погубить. Ему не стоило пренебрегать этой истиной. «Будь счастлив. И никогда не тревожь прошлое, ибо оно потребует платы», — сказала служанка Мути перед своей смертью. Чей долг ему предстоит заплатить?

Тамит горько усмехнулся. Итак, вместо полосатого царского платка и золотого урея божественного правителя он вновь увидел перед собой мрачные застенки. Все верно. Кто он такой, чтобы его допустили к царю!

Молодой человек не знал, сколько времени провел в одиночестве, когда в помещение вошли трое мужчин: писец со своими неизменными принадлежностями и еще два служителя фараона, один из которых держал в руках масляную лампу.

Тамит медленно поднялся на ноги. Он не стал задавать вопросов, потому что сразу понял: спрашивать будут те, кто пришел к нему. Он не сопротивлялся и рассказал правду, которая, на его взгляд, не таила в себе ничего недозволенного или позорного. О пекторали. О тех, кто дал ему таблички. О своих родителях.

  118