Последние отзывы

  2  

Почувствовав легкую боль в пояснице, Брэнног потерла ее рукой, а к дому уже скакал Ойн – ее мужчина.

Ойн. Такой красивый и такой родной. Зеленые, как холмы, глаза, черные, как вороново крыло, волосы, локонами спадающие на плечи. Высокий и прямой, он непринужденно держался в седле гнедой кобылы, и по округе летел его голос – он по обыкновению пел.

Видит бог, при одном взгляде на мужа Брэнног всегда испытывала прилив счастья – вот и сейчас губы ее разошлись в улыбке, а сердце взмыло вверх, как подхваченная ветром птица. Она, никогда не верившая, что для нее тоже существует любовь, убежденная, что ее семья – это брат и сестра, что она живет с одной целью – исполнить свое предначертание, влюбилась в Ойна из Клэра без памяти.

Брин подскочил, отбросив в сторону барабан, и со всех маленьких крепеньких ножек помчался навстречу отцу, повторяя:

– Пап! Пап! Пап!

Ойн нагнулся, подхватил сынишку и усадил к себе в седло. До Брэнног долетел смех – мужа и сына. И снова ей защипало глаза. В этот момент она чувствовала, что готова отдать все, всю свою силу, все свое дарование до последней капли, только чтобы уберечь их от трагического грядущего.

Малышка, названная в честь бабушки Соркой, захныкала. Катл зашевелился и негромко зарычал.

– Слышу, слышу. – Брэнног поставила корзину, подошла к проснувшейся девочке, взяла ее на руки и поцеловала. Ойн был уже тут как тут.

– Глянь, кого я подобрал на дороге! Какого-то потеряшку-цыганенка… Не знаешь, откуда здесь взялся такой?..

– Пожалуй, оставим его себе. Может статься, если его отмыть как следует, так и продать выгодно удастся.

– Да, за этого могут дать неплохую цену! – И Ойн поцеловал сынишку в макушку. Тот захихикал, довольный. – Ну, а теперь ступай, парень.

– Кататься, пап! – Брин повернул к отцу умоляющие черные глазищи. – Пожалуйста! Кататься!

– Ну давай, только недолго. А потом я рассчитываю получить свой чай. – Он подмигнул жене и пустил коня галопом. Мальчуган восторженно вскрикнул.

Брэнног подняла корзину, поправила малышку Сорку на бедре.

– Идем, дружище, – позвала она Катла. – Пора тебе пить твой отвар – для укрепления, ты ведь уж немолод, сам знаешь!

И она зашагала к дому, который Ойн, сильный и мастеровитый, выстроил своими руками – прекрасный дом. Поворошила кочергой огонь в очаге, усадила дочурку и поставила чай.

Поглаживая собаку, напоила ее свежим оздоровительным снадобьем. При должном уходе, считала она, жизнь Катлу еще можно продлить на несколько лет. Она почувствует, когда пора будет его отпустить.

Но не сейчас. Пока еще не время, нет.

Когда, держась за руки, в дом вошли ее муж и их сын, на столе у нее уже стояли медовые кексы и варенье и был готов чай.

– Хорошо-то как… – Ойн нагнулся поцеловать жену и, как всегда, не спешил отрываться от ее губ.

– Ты рано сегодня, – начала было она, но тут ее материнский глаз углядел, что детская ручонка уже тянется к сладкому. – Давай-ка, мальчик мой, ты сперва ручки помоешь, а потом сядешь за стол, как положено, и выпьешь свой чай.

– Мам, они не грязные! – Малыш показал ей ладошки.

Брэнног бросила взгляд на чумазые пальцы и сдвинула брови.

– Сейчас же мыть руки! Обоим!

– С женщинами лучше не спорить, – заговорщицки улыбнулся сынишке Ойн. – Эту науку тебе еще предстоит постичь… Достроил сарай для вдовы О’Брайан, – сказал он жене. – Ну и бездарный же у нее сын, доложу я тебе. Толку от него – как от козла молока. Впрочем, он мне не мешал, ушел куда-то сразу по своим каким-то делам. Да без него оно и ловчее было.

Он помогал малышу вытирать руки и рассказывал, как прошел день, потом подхватил на руки и подбросил вверх дочку, заговорив уже о предстоящих делах. Девчушка от восторга визжала.

– Ты – радость этого дома, – прошептала на ухо мужу Брэнног. – От тебя в нем светло.

Он спокойно взглянул на нее и посадил малышку.

– А ты его сердце. Присядь ненадолго, дай отдых ногам. Чаю выпей.

Он ждал. О, она знала: терпеливее мужчины не сыскать. Или упрямее – как посмотреть, ибо часто это две стороны одного характера, во всяком случае, у ее Ойна это так.

Когда дневные заботы остались позади, ужин приготовлен и съеден и дети уложены, он взял ее за руку.

– Не прогуляешься со мной, милая Брэнног? Вечер сегодня чудесный.

Сколько раз он говорил ей эти слова, пока ухаживал за ней – когда она пыталась лишь отмахнуться от него с легкой досадой, как от докучливого комара?

  2