88 
— Это точно она? Ошибки быть не может? — спросила Джин, справившись с волнением.
— Никакой ошибки! Пейшенс Плауден — слишком известная личность!
— Правда?
— Конечно! До войны она считалась одной из лучших наших певиц. Война застала ее во Франции. Она вынуждена была уйти в подполье. Ты понимаешь, что это значит?
— То есть она сражалась в рядах Сопротивления?
— Именно! Плауден — настоящая героиня. Гестаповцам удалось схватить ее. Плауден пытали, потом отправили в концлагерь. Это случилось незадолго до окончания войны. Певицу вместе с другими заключенными освободили союзники, но здоровье ее серьезно пошатнулось после пережитых испытаний. Врачи порекомендовали ей подлечиться в Швейцарии. Насколько мне известно, после войны Пейшенс Плауден нигде не выступала с концертами. Сегодня она впервые принимает участие в гала-концерте после долгого перерыва, все вырученные от него средства пойдут на помощь детям, больным туберкулезом. Дети проходят курс лечения в клинике в Давосе.
Джин слушала Маргарет с широко раскрытыми глазами.
— А я и не знала, что… что она такая.
— Тогда расскажи мне, что известно тебе.
— Совсем немного! Я ведь ее не помню! Мама оставила отца, когда мне было четыре года. Я думала, что она умерла. Я сама так решила, потому что отец никогда не упоминал ее имени в моем присутствии. А потом, когда я после смерти отца стала жить у тети, начались постоянные разговоры о том, что у меня плохая наследственность и все такое. Вначале я даже не понимала, о чем говорит тетя, но когда я стала старше, то решила, что моя мать, наверное, совершила что-то ужасное. Я подозревала ее во всех смертных грехах. После смерти тети я обнаружила в ее бумагах газетные вырезки и письмо. Письмо было адресовано отцу. Скорее всего, тетя забрала его вместе с другими бумагами из нашего дома, когда папа умер. В нем было всего несколько строк. Я поняла, что моя мать была несчастлива с отцом и решила расстаться с ним. И когда ей предложили выступать на сцене, она приняла предложение. Она утверждала, что отец никогда не любил ее, а она не могла с ним жить без любви. Я… я решила, что мать уехала из дома с каким-то мужчиной.
— Но ведь в письме об этом не говорилось ни слова?
— Нет! — покачала головой Джин. — Но тетя была убеждена, что именно так все и было. Она постоянно делала подобные намеки.
— А газетные вырезки?
— Их было две. На одной — фотография матери, я узнала ее — у нас в доме хранились любительские снимки, сделанные, когда я была совсем маленькой. Внизу была подпись: «Мисс Пейшенс Плауден примет участие в открытии сезона в Театре оперетты в Лидсе в следующий четверг». Во второй вырезке было сообщение о гала-концерте в Бредфорде. Имя матери фигурировало среди наиболее известных исполнителей.
— Наверное, обе вырезки относились к самому началу ее сценической карьеры.
— Скорее всего, на них не были указаны даты.
— И что же? Ты, видимо, насочиняла нечто ужасное о собственной матери?
— Боюсь, что так. А что хорошего может прийти в голову, когда постоянно слышишь о том, какое тебя ждет будущее с такой дурной наследственностью? Ведь для тети сцена была пострашнее ада. Да и не могла она простить матери то, как она обошлась с отцом, бросив его с ребенком.
— Пожалуй, твоя мать действительно поступила жестоко прежде всего по отношению к тебе, — вынуждена была признать Маргарет.
— Но наш дом, если честно, очень уж смахивал на тюрьму, атмосфера была просто удушающей!
— Тогда ты, наверное, можешь понять ее.
— Пожалуй! Сегодня мне это сделать проще, чем три недели тому назад. Что я раньше знала о жизни? И в людях я совсем не разбиралась, я и не думала, что на свете есть такие сердечные и добрые люди, как вы и Толли.
— Ты бы хотела увидеться с матерью?
— О нет! Что вы! — воскликнула Джин. — Быть может, когда-нибудь! А сегодня я бы хотела просто посмотреть на нее издалека.
— Тогда у меня есть предложение. Но вначале давай закончим с едой!
— Какое предложение?
— Ешь!
После ланча миссис Мелтон и Джин направились в гостиную. Маргарет сразу прошла в самый дальний конец комнаты.
— Кофе будем пить здесь! — тоном, не терпящим возражений, сказала она.
В огромной гостиной было многолюдно. Одни постояльцы гостиницы зашли сюда после ланча, другие заглянули перед тем, как отправиться в ресторан, чтобы побаловать себя аперитивом. Были здесь и семейные пары с детьми. Дети, шумные, раскрасневшиеся от мороза и лыжных прогулок, привносили в чопорную атмосферу оживление и непосредственность. Пожалуй, самой заметной из присутствующих была импозантная дама, сидящая в большом кресле возле камина. Перед ней дымилась чашечка кофе. Дама курила сигарету, вставленную в длинный черный мундштук.
88 
