116 
Я оттолкнула его.
– Я не просила тебя помогать!
Он тут же, не скрывая удивления, отпустил меня. Я пошла прочь, подальше от того места, куда я знала, Грейс водит Дженну купаться. Направилась прямо к Томасу в кабинет, где он проводил бóльшую часть времени, вел бухгалтерию и заполнял личные дела каждой из слоних. На письменном столе лежал гроссбух, куда мы записывали наши доходы и расходы. Я села, пролистала несколько первых страниц, где были отмечены доставка сена и оплата услуг ветеринара; просмотрела счета из лаборатории и контракт на поставку продуктов питания. Потом взглянула на последние страницы.
C14H19NO4C18H16N6S2C16H21NO2C3H6N2O2C189H285N55O57S.
C14H19NO4C18H16N6S2C16H21NO2C3H6N2O2C189H285N55O57S.
C14H19NO4C18H16N6S2C16H21NO2C3H6N2O2C189H285N55O57S.
Я положила голову на стол и заплакала.
Повязав вокруг шеи голубой газовый шарф, я решила посидеть с Морой у могилы ее детеныша. Через час туда подошел Томас. Он стоял по другую сторону забора, руки в карманах.
– Я хотел сказать, что на какое-то время уеду, – произнес он. – Я там уже бывал раньше. Там мне помогут.
Я ответила, не поворачивая головы:
– Хорошая мысль.
– На кухонном столе я оставил телефон и адрес. Но тебе не разрешат со мной поговорить. Так у них… заведено.
Я не думала, что, когда Томас уедет, мне понадобится ему звонить. Мы и так сами управляли заповедником, даже когда он находился на территории.
– Передай Дженне… – Он покачал головой. – Нет, ничего не передавай. Скажи только, что я ее люблю. – Томас сделал шаг вперед. – Знаю, мои слова ничего не стоят, но я сожалею. Я не… это был не я… там. Это не умоляет моей вины. Но это единственное мое оправдание.
Я не провожала его взглядом. Сидела, крепко обхватив ноги руками. Метрах в десяти от меня Мора подняла упавшую ветку с кисточкой из сосновых иголок и принялась подметать перед собой землю.
Она проделывала это пару минут, а потом пошла прочь от могилы. Через несколько метров она обернулась и посмотрела на меня. Отошла еще немного, остановилась, подождала…
Я встала и последовала за ней.
Было влажно, одежда липла к телу. Говорить я не могла, ужасно болело горло. От горячего дыхания ветра на моих плечах, подобно бабочкам, порхали концы шарфа. Мора шла медленно, не торопясь, пока не подошла к проволочному запору. И там с надеждой уставилась на пруд в дальнем конце вольера.
У меня не было ни инструментов, ни перчаток – ничего, чтобы обесточить заграждение. Я молила Бога помочь мне открыть коробку ногтями и отключить батарею. Я напрягла все силы, чтобы развязать импровизированные ворота, которые сама связала несколько недель назад, хотя проволока впивалась мне в пальцы, а руки стали липкими от крови. Потом я оттянула забор, чтобы Мора могла пройти.
Она вошла, но остановилась у кромки воды.
Неужели мы зря проделали весь этот путь?
– Идем купаться, – прошептала я, сбросила туфли и вошла в воду.
Она была холодной, чистой и невероятно свежей. Рубашка с шарфом прилипли к моему телу, шорты вздулись на бедрах. Я нырнула, распустила волосы, вынырнула на поверхность и заработала ногами, чтобы оставаться на плаву. Потом набрала горсть воды и плеснула в Мору.
Она сделала два шага назад, опустила хобот в пруд и обдала меня водой, как из душа.
Ее поведение было привычным и в то же время – столь неожиданным и… игривым после стольких недель отчаяния, что я громко засмеялась. Смех совершенно не походил на мой. Срывающийся, резкий, но при этом радостный.
Мора осторожно вошла в воду, повернулась сначала левым боком, потом правым, выпустила струю воды себя на спину, потом снова на меня. Это напомнило мне стадо, которое я показывала Томасу в Ботсване, – тогда я думала, что моя жизнь сложится совсем не так. Я наблюдала, как Мора плещется и перекатывается на воде, и тоже стала медленно покачиваться на волнах.
– Она играет! – с дальнего берега прокричал Гидеон. – Значит, она отпустила.
Я не заметила, как он пришел, не знала, как давно он за нами наблюдает. Я должна извиниться перед Гидеоном. Я не просила меня спасать, но это не значит, что мне не нужна была помощь.
Я чувствовала себя такой глупой. Такой невоспитанной. Переплыв на другой берег пруда, я оставила Мору и вышла из воды, мокрая до последней нитки. Я не знала, что сказать.
– Прости, – извинилась я. – Я не должна была так с тобой говорить.
– Ты как? – участливо поинтересовался Гидеон.
– Я… – Я задумалась, потому что не знала, что ответить. Успокоилась? Нервничаю? Напугана? Но потом я улыбнулась: – …мокрая.
116 
