Последние отзывы

  68  

«Она придет ко мне», — говорил себе граф.

И он ждал с отчаянно бьющимся сердцем.

Наконец дверь его спальни открылась, и в комнате появилась Жизель.

Пока она медленно шла к нему, он увидел, что она выглядит именно так, как ему хотелось: ее светлые волосы волной падали ей на плечи и спускались ниже талии. На ней был белый пеньюар, и лицо ее казалось бледным, но в огромных глазах светились нежность и любовь.

Она медленно приближалась к кровати, а потом спросила прерывистым голосом, сказавшим графу, как сильно она волнуется:

— Тебе… удобно? Нога… совсем не болит? Тебе сегодня… пришлось очень много стоять!

— Бэтли позаботился обо мне, как ты ему велела, — ответил граф. — Он уложил меня в постель, словно ребенка. Хотя я уже вполне могу сам о себе заботиться.

— Теперь… о тебе… буду заботиться я.

— А я — о тебе.

Жизель продолжала стоять у его постели, и после минутной паузы он сказал:

— Тебе неловко, дорогая, из-за того, что пришлось идти ко мне, тогда как это мне следовало приходить к тебе. Но альтернативы не было.

— Я хотела прийти, — отозвалась Жизель, — но теперь… я не знаю точно… что надо… делать.

— А что ты хочешь сделать? — спросил граф. В полумраке освещенной свечами комнаты она встретилась с ним взглядом и едва слышно ответила:

— Я… хочу быть… рядом с тобой.

— А я хочу этого еще сильнее, сокровище мое.

Она тихо вздохнула, словно он произнес именно те слова, которые ей хотелось услышать. С просиявшим от счастья лицом она наклонилась к свечам и задула их.

Ее пеньюар скользнул на пол, и на секунду граф увидел силуэт ее тела, который просвечивал сквозь ткань тончайшей рубашки на фоне пламени камина. А в следующую секунду, протянув свои сильные руки, он увлек ее на постель.

Граф обнимал ее очень крепко. Он чувствовал, как дрожит ее тело и как отчаянно бьется сердце — почти в том же бешеном ритме, как и его собственное.

— Я люблю тебя! Моя милая, моя драгоценная женушка, я тебя люблю! Теперь мы вместе, как я и хотел.

— Вместе, — прошептала Жизель. — Но… я боюсь тебя разочаровать. Ведь ты… терпеть не можешь худых женщин.

Рассмеявшись, граф обхватил ее лицо ладонями.

— Будь ты толстой, как бегемот, или худой, как щепка, я все равно не перестану тебя любить. Но на самом деле ты мягкая, нежная, чудная — и невероятно прекрасная.

Он прижался к ее губам, а потом Жизель почувствовала, что ночная рубашка спадает с ее плеч. Он начал целовать ее в шею, спускаясь все ниже, и вскоре она инстинктивно прижалась к нему еще теснее.

— Я люблю тебя! Боже, как я тебя люблю! — повторял он. — Разве я мог предположить, что таинственная горничная, которую я впервые увидел в этой комнате, в один прекрасный день окажется моей возлюбленной женой? Я чувствую себя самым счастливым человеком на земле!

— Ты говорил, что я… останусь у тебя в услужении, пока… у тебя будет во мне надобность, — прошептала Жизель.

— А это будет до тех пор, пока звезды не спадут с небес и мир не прекратит своего существования, — ответил граф. — Ты всегда будешь мне нужна, Жизель, — и в этом мире, и в будущем. Ты — моя! Ты стала неотъемлемой частью меня самого, и мы никогда не освободимся друг от друга.

— Я бы… и не хотела… иного, — тихо сказала она. — Мне нужен… только ты один… А все остальное не имеет никакого… значения.

В ее тихом голосе билась страсть, которая тронула графа до глубины души.

А потом его губы снова встретились с ее губами, и он целовал ее так, что надобность во всяких словах отпала — и весь мир куда-то исчез, оставив их вдвоем.

Они стали одним существом.

Больше не существовало тайн и секретов — была только любовь, бескрайняя и бесконечная.

  68