Последние отзывы

  51  

– Иногда мы превращаем гостиную в сарай, – извиняясь, заметила Глория Мак-Кензи и лениво повесила кожаную куртку на вешалку, где уже болтались друг на друге непромокаемый плащ и куртки.

Дальше эта комната напоминала кабинет. Вдоль стены стояли шкафы, заполненные папками. Печатная машинка делила письменный стол со счетами, записками, карандашами и банкой печенья.

– Раньше гостиная была тут, – объяснила Глория. – Бабушка Гвин потом переоборудовала ее. Кому нужен склад для визитных карточек? Мы используем эту комнату в качестве кабинета, она находится близко от главного входа. Это очень удобно, когда приезжают и платят поставщики. Здесь же мы выдаем зарплату. Официальная атмосфера также помогает, если нужно распечь какого-нибудь работника.

Глория Мак-Кензи виновато улыбнулась. Распекание работников, видимо, не было ее коньком.

Из кабинета они перешли в салон, уставленный массивной мебелью в староанглийском стиле. Все, несомненно, антикварное, довольно потертое. Отсюда широкая лестница вела на второй этаж, по бокам располагались двери в комнаты. Из одной можно было попасть в кухню, служившую столовой, и в другую – жилую.

– Раньше здесь была комната мужчин, – сказал Джеймс, проводя экскурсию для Хелены, пока Глория на минутку заглянула в кухню и о чем-то переговорила с прислугой. – Сейчас мы используем ее как жилую комнату, особенно зимой. Салон просто невозможно прогреть нормально.

Здесь тоже красовалась английская мебель: большой угловой диван и громадные кресла. Перед камином стояло кресло-качалка, рядом лежала собачья подстилка. Но собака разлеглась на диване и соскочила с виноватым видом только после того, как вошли Джеймс и Хелена.

– Среда! Постыдилась бы! – шутливо отругал ее Джеймс. Он не мог злиться на маленькую трехцветную колли и приветствовал ее почти так же, как и Эйни. – Она на сносях, – объяснил он Хелене. – Поэтому считает, что теперь ей все позволено…

Хелена тут же покраснела, а Джеймс смущенно добавил:

– Ну, это… хм… конечно, ей позволено… Я имею в виду, будущую мать можно… в общем, немного побаловать.

Хелена смущенно повертела обручальное кольцо, которое она добросовестно носила с тех пор, как они покинули Веллингтон.

– Давай теперь я покажу твою комнату, – быстро промолвил Джеймс и провел девушку вверх по лестнице.

Здесь из коридора двери вели как в одиночные, так и в многокомнатные спальни. Хелена потеряла дар речи, когда Джеймс распахнул дверь в выделенную ей комнату.

– Это… это же… – она попыталась улыбнуться. – Вот это… я точно называю баловством!

Большая, залитая солнцем комната была обставлена изящной светлой мебелью, на стенах – светло-желтые обои. На окнах висели темно-розовые шторы, разумеется, очень старые, но хорошо сохранившиеся. На кровати лежали желтые подушки и покрывало такого же цвета. На прикроватном столике кто-то оставил несколько книг – романы Бренды Болейн, однако был здесь также иллюстрированный фолиант об искусстве маори. Из спальни еще одна дверь вела в гардеробную со множеством зеркал, шкафами и проходом к маленькой, но элегантной ванной комнате.

Кроме того, имелся небольшой салон с эркером. С кресел возле чайного столика можно было любоваться видом сада, который больше напоминал заросшие джунгли, чем парк. Тут росли в основном местные растения. Между ними прочищали только дорожки. Они вели к стойлам и хозяйственным строениям.

– Что скажешь? Тебе нравится?

– Это великолепно! – ошеломленно прошептала Хелена. – Однако мне совсем не нужна… такая огромная комната…

Джеймс пожал плечами.

– Спальня принадлежала бабушке Гвин, – объяснил парень. – Это, кстати, она.

Он привлек внимание Хелены к портрету, висевшему на стене возле чайного столика. На нем была изображена очень красивая рыжеволосая женщина с лазурными глазами – Миранда и Лилиан, отметила девушка, похожи на нее как две капли воды, немного отличались лишь цвет глаз и тон волос. Миранда больше походила на мисс Гвин, чем Лилиан. Наверное, Гвинейра была примерно в том же возрасте, когда писали этот портрет. Она позировала в одном из кресел, сейчас стоявших в салоне, и ей явно не хватало терпения.

– Первый портрет нарисовал Лукас Уорден. А в основном она предпочитала фотографироваться. У нее было мало времени для позирования, в связи с чем это единственный портрет мисс Гвин, написанный маслом. Ей больше нравилось, когда рисуют лошадей или собак. С тех пор как бабушки Гвин не стало, семья использует эти комнаты для гостей, и, в некотором смысле, все… все считают, что это хорошо, ведь ее дух витает здесь.

  51