43 
Она нахмурилась. Этот слегка меланхолический изгиб ее губ вызвал у Карлоса желание схватить ее в объятия. Но сейчас было неподходящее время. В самом деле, Карлос начал уже сомневаться, наступит ли когда-нибудь подходящее время. У него даже не было возможности осмыслить новость о ребенке… Скоро он станет отцом.
Его ребенок…
Взгляд Карлоса переместился от линии ее бедра к животу. Внутри рос его малыш. Разве он думал, что когда-нибудь станет мечтать об отцовстве? Но сейчас… О боже, сейчас…
Его собственная семья. Семья, которой Карлос не имел, но всегда хотел. Осознание того, что он приблизился к желаемому так близко, кружило ему голову. Но была там и другая мысль, которая подействовала как холодная вода и вернула его к жестокой реальности.
Так близко и так далеко. Хавьер сказал кое-что еще, и это могло сделать его мечту неосуществимой.
— Но Эль-Сьело и должно быть твоим, как ты и сказал. Ты очень много сделал для поместья, помогал его строить.
— Но я не могу принять предложение дедушки, — тихо произнес Карлос.
В его голосе звучало разочарование. Именно его он почувствовал, когда Хавьер предложил ему то, о чем он когда-то мечтал так неистово. В тот момент Карлоса обуревало бессилие. Старик объявил свою волю, а Карлос мог думать только о новой цели, которая быстро и незаметно заменила все предыдущие стремления.
— Хавьер решил оставить поместье мне, потому что видел, как я забочусь об этом месте. И еще я знаю лошадей, понимаю толк в их разведении. Он думал, под моим руководством дела пойдут в гору, хозяйство окрепнет. Конечно, рентабельность этого места всегда была важна для него.
— Я не понимаю. Если Хавьер и собирался кому-то завещать поместье, то только тебе. Другого пути нет.
В этом-то как раз и заключалась проблема. Было одно условие, выполнив которое Карлос мог получить наследство. Но теперь ему было нужно совсем другое — настоящая семья. Марта и их ребенок.
Она снова принялась собирать вещи, и Карлос, отчаявшись окончательно, шагнул вперед и яростно вырвал одежду из ее рук.
— Все не так! — крикнул он.
Карлосу нужно было это произнести. Марта должна была знать правду.
Она недоуменно покачала головой:
— Но почему?
— Я не могу принять наследство.
— Не можешь? — переспросила она. — В смысле, ты отказался добровольно?
— Да, отказался, потому что это было бы неправильно.
Ответ ошеломил Марту.
— Как такое возможно? — удивленно пробормотала она.
— Приняв предложение Хавьера, я уже не смогу попросить тебя выйти за меня замуж. — Карлос произносил слова медленно и четко. Ему было нужно, чтобы Марта действительно поняла смысл — самую важную вещь, которую он когда-либо говорил. — А я собираюсь задавать этот вопрос снова и снова при любой возникшей возможности до тех пор, пока не получу ответ, который мне нужен. Но, вступив в права наследника, я никогда не смогу доказать, что женился по стоящей причине.
— И что это за причина? — Неужели этот срывающийся хриплый голос принадлежал ей?
Марта была удивлена. Горло пересохло, каждое слово давалось с трудом.
— Потому что я встретил женщину, которая изменила мою жизнь. Которая заставила меня чувствовать, думать о будущем, в то время как раньше я пытался лишь убежать от прошлого. Она смогла предложить мне новую — настоящую — личность вместо той, утраченной. А теперь я стану отцом, частью настоящей семьи. Это счастье, и я никогда не думал, что мне удастся познать его.
Это звучало так прекрасно. К глазам Марты снова подступили слезы. «…я встретил женщину, которая изменила мою жизнь. Которая заставила меня чувствовать, думать о будущем, в то время как раньше я пытался лишь убежать от прошлого». Но ей пришлось напомнить себе, что Карлос говорил о некоем идеале и должны быть конкретные причины, по которым он хотел жениться именно на ней. Вдруг Марта осознала, что, задумавшись, прослушала его следующие слова. Затем раздался его приглушенный смех.
— Что ты сказал? — спросила она.
Карлос внимательно посмотрел на нее. В его зеленых глазах Марта увидела смесь искренности и смущения.
— Я спросил: знаешь ли ты, сколько мисс Джонс живет на севере Англии?
— А что… ты искал меня? — Марта просто не могла в это поверить, но подобное предположение было единственным объяснением.
— Я не должен был дать тебе так просто уйти из моей жизни. Не следовало мне тогда убегать. Я должен был остаться, поговорить, признаться во всем и попытаться решить проблему. Вместо этого проявилась моя слабость. Я был зол на себя за неспособность устоять перед тобой. Я всегда контролировал ситуацию, мог отказаться, но с тобой… Я не смог сказать «нет» и был так поражен своим поведением — своей слабостью, — что должен был выйти проветрить мозги. Я думал, ты останешься. Какой дурак! Если бы ты знала, что я почувствовал, когда вернулся и увидел пустую постель и эти деньги!
43 
