37 
— Разве я сказал что-нибудь не то? — вкрадчиво спросил он, — Или надо понимать так, что ты больше не жаждешь разделить со мной постель, как это было позавчера?
Эбони молчала. Она не могла решить, что ей ответить на этот обоюдоострый вопрос. Если она подтвердит свое желание, это будет выглядеть как плотская несдержанность. Если же согласится с его предположением, он сможет подумать, что она лицемерит и издевается над ним. Боже, что такое сегодня с Аланом? Почему ее не оставляет чувство, что он хочет причинить ей боль?
— Я… я не отказываюсь от позавчерашних слов, — рискнула наконец она. — Мне кажется, что когда два взрослых человека любят друг друга, то акт любви между ними — самая естественная и замечательная вещь на свете. И я не думаю, что должна стыдиться этого желания, Алан.
— Такие чувства можно только поприветствовать. Но что, если ты не любила бы меня? Согласилась бы ты все равно лечь со мной в постель?
— Но я же люблю тебя. Что с тобой сегодня, Алан? Ты опять начал сомневаться в моей любви?
Он, казалось, удивился.
— Почему ты решила, что со мной что-то не так? Я в полном порядке.
Она рассмеялась.
— Ты что, шутишь? Сидишь, как на иголках, и смотришь на меня, как удав на кролика.
— Неужели… вот так лучше? — Теперь улыбка могла бы смотреться получше, если бы в ней не было чего-то от взгляда Волка на Красную Шапочку. Но Эбони решила не упоминать об этом. Может быть, он просто, как и она, расстроен, но у него это по-другому выражается.
— Что ты сказал о нас своей матери? — спросила она, полагая, что самое время переменить тему разговора.
— Что мы неуклонно подвигаемся к браку.
Она рассмеялась.
— Какое странное выражение! «Неуклонно». О Алан, в некоторых вещах ты так старомоден.
— Неужели? Что ж, это плохо, потому что я не собираюсь меняться. Привык верить в такие старомодные вещи, как верность и преданность.
— Надеюсь, что так! Мне не хотелось бы, чтобы мой муж мотался везде как… как…
— Как жуир? — сухо предложил он.
Она скорчила гримасу.
— Я хотела сказать, как бродячий кот.
— Это скорее женский термин. Кошками обычно зовут женщин.
— Мяу! — промяукала она и выставила руки как когти. — А теперь скажи, что ответила тебе мать, или я выцарапаю тебе глаза.
— Прекрасная идея, — пробормотал он. — Тогда, по крайней мере, я больше не буду видеть, что творится вокруг.
Эбони разочарованно вздохнула и опустила руки.
— Ты не хочешь отвечать на мои вопросы? Мне вообще кажется, что ты не разговаривал о нас с матерью.
— Разговаривал. К несчастью…
— Почему «к несчастью»? — удивилась она.
Алан пожал плечами.
— Ты же знаешь ее — она любит поговорить, хотя на некоторое время и онемела от неожиданности. Но когда к ней наконец вернулся дар речи, посыпались сплошные комплименты. Она считает тебя чем-то средним между мученицей и святой из-за того, что после моего дурного обращения с тобой ты все-таки любишь меня.
Эбони нахмурилась.
— Ты хочешь сказать, что все еще принимаешь всю вину на себя? Ты не рассказывал ей, как я обращалась с тобой?
Он пристально взглянул на нее.
— Так ты признаешь, что обращалась со мной плохо, Эбони?
— Пожалуй, я… я действительно заставляла тебя поверить в то, что на самом деле не было правдой и… и… в общем, ты сам знаешь, какой я иногда была гадкой. Находила удовольствие в том, что заставляла тебя ревновать. Теперь, когда я вспоминаю об этом, мне очень стыдно.
— Ты имеешь в виду, что теперь не стала бы намеренно заставлять меня ревновать?
— Конечно, нет, я сделала бы что угодно, чтобы избежать этого. Твоя ревность иногда бывает страшна.
— Неужели? Приятно слышать. Ну вот и приехали. — Открыв с помощью пульта дистанционного управления высокие железные ворота, преграждающие путь к дому, он въехал на дорожку. — Надеюсь, ты взяла с собой тот соблазнительный черный костюм, как я тебя просил. Мне хочется увидеть тебя в нем.
И без него, ты, лживая и вероломная самка, со злостью подумал он, подъезжая к дому и останавливаясь у переднего крыльца. Ни следа вины за все утро… Но этого и следовало ожидать. У нее нет ни капли совести. Совершенно. События этой недели разочаровали ее, и она воспользовалась первой же подвернувшейся возможностью для удовлетворения своих ненасытных желаний и бросилась к одному из своих старых любовников, который хорошо знал ее сексуальные потребности.
37 
