166 
– Что ж, кажется, она смирилась, – вздохнула Ида, задумчиво поглаживая себя по животу.
Уже было видно, что она в положении, однако живот у нее был далеко не таким круглым, как обычно у женщин на пятом месяце. И у Кэт тоже. Если она надевала просторное платье – она специально выбрала его для себя из тех вещей, которые подарили беженцам жители Нельсона, – ее состояние нельзя было заметить. Девушка объясняла это лишениями, пережитыми в первые месяцы беременности, и трудным бегством из деревни, однако за ребенка не тревожилась. Ида страдала еще больше. У нее снова появилась одышка, когда она возвращалась вместе с Кэт в портовый квартал, чтобы открыть кухню паба. Они сделают это в последний раз. На следующее утро, когда судно, идущее в Австралию, снимется с якоря, молодое семейство Брандманн тоже собиралось отправиться в свой новый дом.
– Если получится, конечно, – произнесла Кэт.
Она надеялась, что Элсбет не наделает глупостей. Жизнь в австралийском поселении, основанном по образу и подобию Санкт-Паулидорфа, вряд ли будет веселой, однако альтернативы у одинокой четырнадцатилетней девушки в Новой Зеландии не было.
Оттфрид и Джоуи Гибсон решили пробираться в Пурау по восточному побережью на юг. Это будет более долгий путь, чем напрямик через остров, но зато менее опасный. У воды они с большей вероятностью могли встретить поселение, чтобы отдохнуть в нем, да и дороги там были наверняка получше. Им предстояло преодолеть около двухсот миль, и путь обещал быть тяжелым, как для людей, так и для животных. Оттфрид и Гибсон купили для повозок сильных, выносливых, но довольно резвых лошадей. К вящей радости Кэт, они приобрели тех каурых кобылок, с которыми она делила хлев в Санкт-Паулидорфе, а две другие лошади были рыжей масти. И теперь каждой повозкой управлял мужчина, Кэт ехала вместе с Гибсоном, а Ида с Оттфридом. Довольный Охотник бежал следом, радуясь этой прогулке. В пабе Нельсона ему было ужасно скучно.
Когда они выехали из Нельсона на равнину Вайрау, Ида с грустью смотрела на эту прекрасную землю, которой они лишились из-за ссоры Уэйкфилда с маори. Равнина раскинулась возле бухты с красивыми пляжами, позади виднелись Альпы[51], и климат здесь был удивительно мягким, даже лучше, чем в Нельсоне. В этот день солнце сияло в безоблачном небе, воздух казался прозрачным, как стекло, а море – гладким, словно зеркало. Почти на всем протяжении равнину покрывал лес, но кое-где росли только травы туссока – тут деревья когда-то вырубили маори. Те Ронга говорила Кэт, что в тех местах Южного острова, где лес выкорчевывали, деревья больше не росли, даже если маори ничего там не выращивали, бросив близлежащую деревню. Вместо этого в таких местах разрасталась жесткая трава.
– Эта трава должна понравиться овцам, – заметил Гибсон. – Редвуды, мои соседи в Пурау, уже привезли парочку с Северного острова. Но насколько это перспективное занятие?
Ида с удовольствием занялась бы овцеводством. В Рабен-Штейнфельде ее семья держала козу, которую она доила. Иногда из молока делали сыр. Ей нравилось этим заниматься, она прекрасно разбиралась в производстве сыра. Что касается Кэт, она никогда в жизни не видела ни овец, ни коз.
– Не важно, землю можно и перепахать, – с ухмылкой заявил Оттфрид. – Но с этим мы покончили! Мы будем не обрабатывать, а продавать! Пусть другие пропадают в поле, а мы будем собирать деньги.
Якоб Ланге строго спросил бы его, благословил ли это Господь, однако Ида промолчала. Молиться ей надоело еще в Санкт-Паулидорфе. И кто она такая, чтобы упрекать Оттфрида?
– Все сложилось бы совсем иначе, если бы мы поселились здесь, – с грустью сказала она Кэт.
Та пожала плечами. Она не стала рассказывать Иде, как близки они были к своей мечте. Те Раупараха согласился бы вести переговоры, если бы Уэйкфилд вел себя более дипломатично. Даже несмотря на его грубость, ситуацию еще можно было спасти, если бы Кэт и Фенрою позволили все решить между собой. И только проклятый выстрел, сделанный кем-то из белых, разрушил все. Не только мир Кэт: теперь девушка понимала, что и мир Иды тоже.
Наконец они оставили позади прелестный пейзаж с пальмами и пляжами и выехали на побережье. Они двигались на юг по дорогам, которые проложили китобои и миссионеры, но чаще по тропам маори, которые легко распознавала Кэт. К сожалению, они редко бывали достаточно широкими для того, чтобы по ним могли проехать крытые повозки, и приходилось расширять их или гнать повозку по корням и пенькам. Им стало полегче, когда они выбрались к самому морю, а затем, уже дальше к югу, их путь лежал вдоль крутых обрывов. Здесь за все злоключения их вознаграждал вид на море. Путешественники смотрели на обрамленные скалами бухты и пустынные пляжи, усыпанные галькой или песком, напоминавшие Иде Байю. Она еще отлично помнила, как шуршит под ногами теплый песок, и всячески пыталась не думать о том, как сверкали глаза Карла… Карл полюбил Байю так же, как и она. Он приглашал ее остаться с ним в раю. Тогда она отнеслась к этому как к искушению, и следовало бы гордиться тем, что она устояла перед ним, но, даже если это был грех, она не могла забыть Байю, Карла и его поцелуй.
166 
