16 
Его воображение сразу разыгралось. Он представил себе, как расстегивает ее новую белую шелковую блузку, стягивает ее с плеч, расстегивает бюстгальтер и касается тела в попытке обнаружить присоединенный к ней датчик. Его тело мгновенно откликнулось на эту мысленную картину, и Джанни порадовался, что сидит за столом. Идти в таком возбужденном состоянии было бы больно, и к тому же это привлекало бы внимание.
— Обыскать тебя — соблазнительная мысль, — хрипло сказал Джанни.
В глазах Мари вспыхнуло пламя, которое она не успела потушить.
— Оставим мысль о моем обыске, — натянуто произнесла она.
Джанни продолжил:
— Ты можешь работать на правосудие, и наша встреча может быть подстроена.
— Тебе не кажется, что это слишком запутано? — прищурилась она. — Но если хочешь, я скажу еще раз. Я ни на кого не работаю. И как ты представляешь себе мой разговор с полицией? У меня даже нет никаких доказательств, чтобы подтвердить все сказанное тобой.
Несколько секунд Джанни молчал, затем медленно произнес:
— Что ж, убедила. — И он вдруг неожиданно для себя решился: — Если ты дашь мне слово, что информация обо мне и моей семье не пойдет дальше, я могу кое-чем с тобой поделиться.
Мари явно была удивлена и не стала скрывать этого.
— И ты поверишь моему слову? — недоверчиво спросила она.
Джанни улыбнулся про себя. Она была копом до мозга костей, и не важно, что в настоящий момент она не работала в полиции.
— Да, я поверю тебе на слово.
Мари слабо улыбнулась:
— Тогда оно у тебя есть. Все, о чем ты мне расскажешь здесь или на острове, останется между нами.
Джанни склонил голову набок.
— Что ж, будем считать, что мы достигли соглашения. — Он вытащил кольцо из коробочки и принялся его разглядывать, поворачивая в руках то в одну, то в другую сторону, любуясь тем, как сияет на солнце огромный бриллиант. — Я украл это кольцо двенадцать лет назад. Это стало нашим с Пауло первым серьезным делом.
У Мари перехватило дыхание. Джанни знал, что застал ее врасплох своим признанием, но надо было отдать ей должное: она его не перебивала.
— Мы были в Испании, — сказал он, и перед ним сразу же возникла та теплая летняя ночь в Барселоне. Они с Пауло разработали план, обменялись стратегиями и отправились воплощать свой план в жизнь.
Искусству воровства в семье Коретти учили с младых ногтей. Все без исключения, они могли на глаз определять качество бриллиантов, ускользать от погони, выкарабкиваться из любых ситуаций.
Из общей обоймы выпадала только его сестра Тереза. Она всегда хотела быть честной и работать как все. Человек, у которого он украл антикварный кинжал и который впоследствии стал мужем Терезы заставил Джанни пересмотреть свое отношение к жизни. В его лице на Джанни словно снизошло озарение, после которого он решил окончательно изменить свою жизнь. Но Пауло и его отец продолжали жить воровством, поэтому он не имел права рисковать их свободой.
— Обладательница этого кольца была очень мила, — продолжил свои воспоминания Джанни. — Пауло даже немного увлекся ею.
— И все равно украл у нее кольцо, — укоряюще сказала Мари.
— Украл, — согласился Джанни. — Не красть для нас все равно что для тебя украсть. Мы пробрались на вечеринку в ее доме недалеко от Барселоны, смешались с гостями и, незамеченные, пробрались в ее спальню, где стоял сейф, в котором она хранила свои драгоценности. Все прошло как по нотам.
— И вы даже не попали под подозрение? — не поверила Мари.
— А почему, собственно, мы должны были под него попасть? — Джанни улыбнулся и сжал руку в кулак, чувствуя, как острые грани камня впиваются в ладонь. — Мы были двумя обычными гостями среди сотен присутствующих. К тому же мы покинули вечеринку до приезда полиции.
— Не понимаю, восхищает меня это или ужасает…
Джанни хмыкнул, раскрыл ладонь и снова взглянул на кольцо.
— Голосую за то, чтобы восхищаться.
Наконец подали еду. Когда они остались одни, Мари взглянула на свою тарелку и неохотно призналась:
— Ростбиф выглядит аппетитно.
— Это их фирменное блюдо, — сказал Джанни. — Когда я бываю в Лондоне, я всегда сюда заглядываю.
Он протянул ей руку, предлагая взять кольцо с его ладони.
— Это не мое кольцо, — тут же возразила Мари. — Оно принадлежит той женщине из Барселоны.
— Вот уже двенадцать лет оно принадлежит мне.
16 
