4 
Но вот шоу закончилось, и все манекенщицы снова вышли на подиум, чтобы поклониться зрителям. Вызвали и Дэвида Филдстона, как в театрах после удачной премьеры просят автора. По пути на сцену – под руку с роскошной моделью в изумрудном вечернем платье – он успел торопливо чмокнуть Дженни в щеку и прошептать слова благодарности. Успех и в самом деле был оглушительным (если судить по аплодисментам), и Дженни почувствовала, как ее охватывает радость и ликование. С новой коллекцией Дэвида Филдстона она снова добилась триумфа. Больше того, всего за два коротких года ей удалось превратить кутюрье, карьера которого шла на спад, в звезду первой величины. Такое не каждому по плечу, и у Дженни имелись все основания испытывать удовлетворение. Она и в самом деле гордилась, но только не собой, а сделанной работой, которая приносила людям радость и делала мир чуточку красивее.
Надо сказать, Дэвид и сам отлично понимал, чем обязан Дженни Арден, – понимал и был ей за это бесконечно благодарен. Он щедро ей платил, ни секунды не сомневаясь, что без нее давно бы разорился и канул в безвестность. Сделал бы для нее и больше, но не знал, что именно ей нужно.
А Дженни было нужно очень мало. Нет, она не имела ничего против гонораров, но радовала ее прежде всего возможность заниматься любимой работой, о которой она мечтала с детства. Делать моду живой, нужной кому-то – что может быть прекраснее? И если Дэвид и его коллеги по цеху создавали модели платьев и костюмов, то Дженни творила саму моду, превращая дизайнерские образцы в удобные, запоминающиеся, красивые вещи – мечту каждой женщины.
Это был интереснейший и по-настоящему творческий процесс, и Дженни с увлечением отдавалась работе, не пропуская ни одного дня. Ничего лучше она не могла бы и придумать. Именно об этом она размышляла, когда, наскоро попрощавшись с моделями и ассистентами, сгребала в сумочку пакетики с английскими булавками и мотки двусторонней клейкой ленты и стремительно неслась к служебному выходу из отеля. Дженни спешила на новый показ, который должен был начаться всего через пару часов в арендованном театральном зале в деловой части города. Нью-йоркская Неделя моды оказалась довольно напряженной, ибо Дэвид Филдстон был не единственным клиентом Дженни, однако она только радовалась своей востребованности. Вчера у нее тоже был показ, который прошел исключительно успешно, да и завтра готовилась демонстрация еще двух коллекций. Модельеры арендовали для своих шоу рестораны, театры, концертные залы, а иногда даже пентхаусы, каждый спешил продемонстрировать агентам торговых фирм все, что он приготовил к следующему сезону, и Дженни изо всех сил старалась успеть всюду, где ее ждали. Вот и сейчас она торопилась к молодому дизайнеру Пабло Чарльзу, с которым работала сравнительно недавно. Пабло был небогат, но очень талантлив, и Дженни снабдила бы его советами даже бесплатно. Она не могла обмануть его ожидания, а он равным образом с замиранием сердца ждал своего «доброго гения», без которого вряд ли сумел бы добиться успеха в условиях жесткой конкуренции, свойственной миру высокой моды.
Когда Дженни уже пересекала вестибюль отеля «Пьер», сзади ее нагнал привлекательный молодой мужчина. Он легко выхватил из ее руки тяжелую сумочку и дружески улыбнулся, когда Дженни обернулась. Это был ее муж Билл, который специально приехал посмотреть показ. Он старался не пропускать ни одного дефиле, которое готовила Дженни, и ужасно гордился ее работой.
– Что там у тебя, камни? Или гнилые помидоры, чтобы бросать в журналистов? – пошутил Билл, выходя на улицу вслед за женой. Он был высоким, светловолосым, с тонкими, почти аристократическими чертами лица и такими же, как у Дженни, голубыми глазами. Полюбил он ее с первого взгляда – с самой первой встречи, и с тех пор его чувство стало только сильнее. Билл всегда утверждал, что их знакомство было предопределено свыше, и Дженни теперь казалось, что он прав, хотя поначалу она об этом просто не задумывалась. Как бы то ни было, они прекрасно подходили друг другу, несмотря на несхожесть характеров.
У отеля уже ждало такси. Билл усадил Дженни на заднее сиденье и сел рядом. Сегодня вечером он был свободен и мог посмотреть оба показа. Именно это он и намеревался сделать: более горячего и преданного поклонника Дженни не могла и желать. Билл не уставал восхищаться ее талантом.
– У тебя получилась отличная коллекция, Джен, – сказал он сейчас. – Особенно мне понравились платья в конце показа, но ведь, наверное, так и должно быть? Правда? Сладенькое напоследок… Публика, по-моему, тоже в восторге. Я сидел неподалеку от Сьюзен Менкес и видел, как она улыбается во все свои тридцать две коронки.
4 
