15 
Она осмотрела животное от гигантских копыт и широкой грудины до кончиков ушей.
— Как я залезу на это огромное чудище?
Он нетерпеливо помахал вытянутой рукой прямо перед ее лицом.
— Точно так же, как я вытащил вас из нутра кареты.
— Ну а куда я сяду?
Айден почувствовал, что его терпение скоро лопнет.
— Мисс Энн, если вам так хочется, вы можете пойти пешком.
Она вложила свою руку в его ладонь. Пальцы у нее были длинные и женственные, а кожа нежная, как шелк ее платьев. Он поднял ее и усадил перед собой.
Он был абсолютно уверен, что поступит правильно, отправив ее назад. Она явно не привыкла к верховой езде. На руках он не заметил мозолей. А одежда была слишком тонкой для местного климата. Она здесь просто не выживет.
Но сейчас она сидела прямо у него между ног, ее округлившиеся ягодицы были прижаты к его твердеющему члену.
Что ж, по крайней мере, она не превратила его в евнуха.
Она заерзала, усаживаясь поудобней. Айден хотел было прикрикнуть на нее, чтобы сидела спокойно, но вовремя прикусил язык и издал только сдавленный стон. Щеки ее тут же залились краской.
— Я совсем забыла о вашей травме, — поспешно извинилась она. — Я могу сесть у вас за спиной.
Ну да, и обвить его своими длинными ногами, потому что иначе она упадет, и прижаться грудью к его спине.
— Оставайтесь на месте. — Так или иначе, он был обречен на пытку. — Ехать нам еще долго, уже темнеет. Я не хочу всю дорогу волноваться о том, как бы вы не упали с лошади.
Хорошо все-таки, что завтра она уезжает. Завтра, завтра, завтра.
Глава 3
Энн не могла расслабиться. Тело мужа буквально обволакивало ее. И ехали они не на какой-то несчастной забитой кляче, а на огромном и могучем жеребце, под стать своему хозяину.
Она не знала, как себя вести. Таких людей, как Айден, она никогда прежде не встречала. Он не был ни галантным, ни эрудированным, ни слабым, но зато мужественности ему было не занимать. Он не имел ничего общего с человеком, изображенным на миниатюре. На носу, выглядевшем таким прямым и аристократическим на портрете, обнаружилась легкая горбинка. Очевидно, этот нос ломали и, возможно, даже не раз. Характер и годы сделали черты его лица тверже. Особенно подчеркивала это густая борода, в которой застряли частички краски.
Как ни старалась, она не могла представить его в Лондоне. Такой человек, как он, никогда не станет делать себе завивку гофре или носить накрахмаленный воротничок. Он играл по незнакомым ей правилам. Слишком прямолинейный, дерзкий и крайне эксцентричный: вот слова, которыми она могла его описать.
И этот бред о женитьбе по любви — какая чушь! Неужто он действительно считал ее такой наивной?
— Вы что-то сказали? — спросил он ее своим низким голосом.
— Что?
Он сердито на нее взглянул.
— Вы что-то сказали. Вы ко мне обращались?
— Нет-нет, — поспешно запротестовала Энн. Ей стало стыдно оттого, что он услышал, как она говорит сама с собой. Она вся сникла.
Судя по его виду, он хотел что-то сказать, но затем передумал.
Путь они продолжали молча. От мерного стука копыт ее начато клонить в сон. Теперь она понимала, почему он настаивал на том, чтобы она села впереди, — и она все больше привыкала находиться так близко к нему. Более того, ей было приятно ощущать тепло его тела.
Здесь, на севере, дни были длиннее, но час уже был поздний, и, наконец, серебряный серп луны взошел на небе. Они догнали Дикона и Хью на дороге, тянущейся вдоль побережья, той самой, по которой Энн ехала с Тоддом, когда лошади учуяли дикую кошку. Сейчас все казалось таким умиротворенным.
Энн не давала себе уснуть, взвешивая в уме возможные варианты.
Возможно, уйти от него — не самое плохое решение. Смерть Тодда заставила ее задуматься о том, не был ли их брак обречен с самого начала. Она прикинула, что Айден мог иметь в виду под «приличной компенсацией». Ей нужно было не так уж много — купить свой собственный дом.
В детстве, когда она никак не могла угомониться и уснуть, мама убаюкивала ее игрой, в которой они строили свой собственный замок. У ее матери было богатое воображение. Они с Энн наполняли его такими необходимыми вещами, как каменные стены, разноцветный подвесной орнамент, крепостной ров и спальни для отца, для матери и для нее самой. И, конечно же, изобилие еды на столах, чтобы на всех хватало.
15 
