Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
173 
А для такого бесстрашного и бескомпромиссного, уверенного в своих действиях и решениях лэй’тэ это послужит наукой. Нельзя выпускать из рук даже намек на счастье. Рейвар с самого начала знал и чувствовал, как ему хорошо рядом с ней. Испугался. Избавился. Ну вот и получай. Сначала так долго и неумело собирал остатки доверия, привязанности, симпатии. А теперь, возможно, поздно…
Рейвар ощущал себя чудовищно разбитым, мысли путались, грудь горела, ноги подгибались. А он ничего, ничего не мог сделать. Юстифа впала в безумие, она никого не слышит. Его, знавшего подобное состояние у оборотней, было не обмануть предложением обменять жизнь хвостатой плутовки на это проклятое графство. Черная уже не может остановиться. Заложница… еще одна игрушка в чужих руках.
– Надо к матери обратиться за помощью.
– Не смей, мальчишка! – Судя по яростному крику Ятека, что-то в идее Кая есть. Теперь бы понять, что именно.
– О чем ты?
– Молись всебогине. Юстифа пустая, а если мама смилостивится, то Лиска вполне еще сможет родить тебе лисят. Но для этого ей надо выжить. Ай!
В следующую секунду блондина буквально сшиб огромный эбонитовый единорог.
Но Рейвар не стал наблюдать за разборками этих двух придурков. Он уже начал понимать задумку Кая и даже позволил себе удивленно вскинуть брови: значит, блондин не кто иной, как младший сын верховной божественной пары. Неслабо. Но Ятек – тоже их сын, а это уже не радует.
Лишь бы богиня вмешалась в разборки своих детей. Иначе она сильно рискует потерять одного из них. А он – Рейвар усмехнулся – потеряет еще не рожденных лисят, вместе с их бестолковой матерью.
Буквально упав на колени, одно из которых отдалось болью, он сложил пальцы в символ плода во чреве и прижал к паху. Посмотрел, как бьется под жилистым телом Юстифы его Лиска, и зашептал:
– Милостивая всебогиня, молю тебя, спаси эту женщину. Дай ей возможность жить дальше, быть счастливой, создать семью и родить детей. Дай ей возможность… еще быть любимой.
Тут он замер. А в груди стало больно вдвойне.
Называл ее дурочкой. А в итоге сам – дурак.
Мне очень хотелось сказать Рейвару, что я его люблю. Ткнуться носом гораздо выше груди… да что там, хотелось чисто по-человечески поцеловать, пусть это будет ему не очень приятно, но я ведь имею право! Только целующаяся лиса – это слишком. Да и ненужного пафоса не хотелось, хватало и двух братьев-домино, превративших все в развлечение. Думаю, Рейвар и так прекрасно знает, как я к нему отношусь. И пусть он не спешит отвечать на мои отчаянные чувства, я благодарна хотя бы за то, что не гонит прочь.
А мне-то всегда казалось, что такая любовь – это ересь. Писала в интернет-блогах: «Подлинная любовь не может быть без взаимности». Сейчас же понимаю – Рейвар, каким бы он не был, все равно останется самым ярким впечатлением моей жизни. Обеих… на диво коротких.
Выдохнув, я оторвалась от его груди и слезла с коленей. Смотреть в карие глаза мне не хотелось, снова как-то вспомнилось – это лисы не плачут, а хвисы ревут в три ручья.
Как же страшно!
Я чуть расправила крылья, гордо задрала морду, в общем, придала себе хоть видимость отваги. И хотя ситуация пугала вплоть до полной отключки мозгов, но… Ой!
– Мама, роди меня обратно!
И я должна драться с ней? Извиняюсь, но есть у меня подозрение, что встреться эта «красавица» с шакалами пустынников – милые песики, поджав хвост, драпанули бы закапываться в песок.
Выглядела хвиса просто устрашающе. Вся в застарелых шрамах, проглядывающих сквозь бурый мех, сутулая, здоровенная. Но больше всего меня потрясли ее крылья. Я смотрела на культю и не могла оторвать взгляд. Из-под редких черных перьев видно бледно-розовую кожу, обтягивающую кость лишь с намеком на мускулы. Второе крыло хоть и было цело, но имело такой покалеченный вид, что не пролитые ранее слезы выступили на глаза.
Если уж я с легкой раной так носилась и жутко переживала, попросту зализывая, пока Рейвар не видел, то каково же ей? Без неба, зная его просторы, без ветра в перьях, без той свободы… Как можно жить, помня все это?
Юстифа оскалилась, а меня посетила новая мысль – через что пришлось пройти этой хвисе? Даже от того, что я знаю, мурашки по телу. Но эти крылья, эти шрамы и презрение к своему увечному телу, о котором ярко говорили патлы висящей шкуры и нелепо торчащие перья… Могу поспорить на усы Кая – она редко перекидывается, предпочитая быть не очень красивой, но харизматичной привлекательной дамой.
173 
