6 
Сам он был истинным искателем приключений, прирожденным исследователем и первопроходцем. Он избрал своим призванием достигать недостижимого, добиваться невозможного: путешествовал по Персии — и обнаружил древние развалины, которые потрясли археологический мир; провел несколько лет в Индии — и не только сколотил громадное состояние, но и собрал уникальный материал о верованиях тамошних народов, открыв в том числе неизвестную ранее религию. Он побывал в Вавилоне и Самарканде, достиг Китая и едва не лишился жизни, пытаясь проникнуть в Мекку под видом мусульманского паломника.
Всякий раз, думая об отце, Вальда поражалась, какой неукротимой энергией веяло от этого человека, даже когда он просто находился рядом. Ни в ком и никогда с тех пор не встречала она столь заразительной жажды жизни.
Слушая отцовские рассказы о дальних странах, Вальда так живо воображала услышанное, словно сама испытывала все захватывающие приключения, преодолевала многочисленные трудности. Рассказчиком отец был непревзойденным.
Однако леди Берк тяжело переживала частые отлучки мужа, и покуда сэр Эдвард носился по свету, с неиссякаемым энтузиазмом изучая самые отдаленные его уголки, его жена непритворно страдала.
Не спасали и окружавшие ее роскошь и комфорт. Леди Берк была из тех женщин, кому в жизни необходимо опираться на крепкое мужское плечо. Но можно ли было опереться на сэра Эдварда, если она видела его так редко? Мать Вальды любила мужа и восхищалась им, но теперь девушка понимала, что именно одиночество и отсутствие душевного тепла побудили вдову лорда Берка спустя менее года после его смерти с готовностью отозваться на предложение графа де Марлимона.
Впрочем, ее дочери ни разу не пришлось пожалеть об этом. Ее французский отчим был не просто неизменно добр к ней, но и выказывал искреннюю привязанность. Он и сам не раз говорил, что относится к ней, как к родной дочери.
Но сейчас Вальде, как никогда, недоставало именно покойного отца. Уж он бы не стал требовать, чтобы она послушно позволяла другим распоряжаться своей судьбой. Чтобы смиренно дала вовлечь себя в такой брачный союз, который мог, конечно, оказаться счастливым, но гораздо вероятнее — обернуться полным крахом.
Вот, к примеру, она никогда не сумеет терпимо отнестись к ухаживаниям мужа за другой женщиной. А ведь считалось почти хорошим тоном, если мужчина, практически в открытую, на глазах жены, расточал знаки внимания любовнице или заводил содержанку сомнительной репутации где-нибудь на окраине Парижа.
Что ж, быть может, такой стиль жизни и хорош для французов, но она-то родом из Англии, и ей он чужд и унизителен. Ей нужен не просто титул, а искреннее расположение мужа, его дружба и желание быть рядом. Ей нужна любовь, и ее избранник должен принадлежать ей одной, а она — только ему.
Но как отличались эти идеальные мечты от обычая и самих француженок после замужества заводить романы на стороне. Это тоже почиталось почти хорошим тоном. Хитрости, уловки, обман, как видно, придавали остроту и занимательность их жизни. Вальда же видела во всем этом лишь низость, грязь да убожество. Нет, не об этом грезила она, зачитываясь любовной поэзией прекрасных рыцарей Ле Бо.
— Я не могу сделать то, чего ждет от меня отчим, — вновь твердо сказала Вальда.
Резко поднявшись с постели, она подошла к окну и, отодвинув штору, в сильнейшем волнении стала глядеть в ночь.
На темном небе горели яркие, крупные звезды. Вставала луна. В ее мягком сиянии раскинулась внизу земля — наполненная тенями и шорохами, таинственная и прекрасная.
«Где-то на свете, — думала Вальда, — живет человек, которому я предназначена судьбой, которому суждено любить меня не ради денег».
Впервые в жизни она почувствовала, что ненавидит завещанное ей отцом богатство. До сих пор она смотрела на свое наследство как на преимущество, дающее независимость и безопасность. Оно и впредь должно было обеспечивать ей привычный образ жизни.
Теперь же в ее глазах крупное состояние начало превращаться в недостаток. За богатством соискатели ее руки не разглядят да и не пожелают разглядывать саму невесту. Возможно, они и оценят ее личные качества, но, окажись она даже скучной, пустоголовой дурнушкой, деньги сделают свое дело, превратя тысячу недостатков в достоинства.
— Ужасно! Нестерпимо! — как от боли, выкрикнула Вальда в тишину ночи.
Но что ей делать? Где выход? Как противостоять воле опекуна? За его старомодной обходительностью скрывались решительность и сильная воля. Он привык повелевать и добиваться желаемого.
6 
