31 
Эрнесто ее слова не убедили, — Послушай, — попытался он развить тему. — Что бы ты там обо мне ни думала, это твое, сугубо личное мнение. Оставим распри… Сейчас важнее то, что тебе все равно не удастся уснуть…
— Потому что я одна? — Ее глаза сверкнули.
Он с удивлением встретил прямой вызывающий взгляд. — Знаешь, мне не привыкать спать одной. Мы с Федерико не жили как супруги уже… ну… очень долгое время.
Разумеется, он знал об этом. Дядя доверял племяннику все секреты как деловой, так и личной жизни. Теперь Эрнесто стало стыдно за равнодушное созерцание обманов Федерико. Ему снова бросилась в глаза хрупкость этой женщины, ее ранимость. И неожиданная острота нахлынувшей страсти ошеломила его. Перед ним стояла Аделина — нежная, слабая, желанная… С шокирующим пониманием он осознал, что хочет ее. То есть хочет вдову своего дяди Федерико! Разве подобное чувство не было кощунственно и достойно презрения?
Следовало как можно скорее покинуть этот дом, пока еще не произошло ничего предосудительного. Но вместе с этим пониманием Эрнесто ощутил горячее напряжение плоти. Тело у него горело как в лихорадке. Удивительно, что Аделина не замечала его возбуждения.
Словно подтверждая непонимание того, в каком он находился состоянии, она подошла, слегка тронула его за плечо и сказала:
— Со мной все будет в порядке. Поедешь домой, веди машину осторожно. Мы… мы все сейчас в тебе нуждаемся.
Эрнесто заглянул в ее глаза и взял ее за руку. Движения у него опережали мысли. Пальцы ее оказались настолько холодными и податливыми, что, забыв обо всех своих опасениях, он поднес их к губам. Потом провел языком по раскрывшейся ладони. Аделина вздрогнула, пытаясь вырваться. Но он не отпустил. Близость ее гибкого тела затмила благоразумие, а участившееся дыхание послужило надежным доказательством того, что она не равнодушна к его ласкам.
Ему даже не пришло в голову, что она могла и не хотеть того, к чему стремился он. Острое желание заставляло его пользоваться предоставленным случаем. Подчиняясь порыву страсти, он крепко обнял Аделину.
Она чуть не задохнулась, а отчетливо пульсирующая жилка на шее забилась еще стремительней. Эрнесто с трудом сдерживал желание запустить руку в раздвинувшийся ворот ее халата… Притормози! — приказал он себе, хотя его сердце стучало как у стартовавшего спринтера. Ему не хотелось, чтобы Аделина посчитала его дикарем.
— Я… думаю, что тебе пора идти, — прошептала она. Он почувствовал ее горячее дыхание на своей шее. На мгновение снова появился шанс, спасти ситуацию.
— Ты хочешь этого? — спросил Эрнесто и сам не узнал своего голоса.
Аделина вздохнула в ответ, потом мягко произнесла:
— Мы оба этого хотим.
Но ему уже ясно было, что она так не считает.
Даже если Эрнесто и ошибался, было слишком поздно, чтобы суметь остановиться. О Боже, да едва он только дотронулся до нее, как уже стало слишком поздно! Или нет, поздно уже было тогда, когда она внезапно возникла в дверном проеме…
Сбившееся дыхание Аделины служило приглашением к действию. Его взгляд упал на ее грудь. Затвердевшие соски вырисовывались под тканью халата. Черт, и он, и она чувствовали интимность момента. Но знала ли эта женщина, что ему уже не под силу контролировать себя?
Ее губы приоткрылись.
— Эрнесто… — выдохнула она, и мольба в ее голосе почти убедила его. — Отпусти меня.
Но он не смог этого сделать. Его руки чувствовали волнующий изгиб ее бедер и возбуждающую упругость ягодиц. Аромат ее волос смешался с ароматом кожи и действовал как сладкий дурман. Нет, Эрнесто не мог остановиться в тот момент!
Он опять прижал ее к себе, и Аделина почувствовала сквозь халат его грудь, живот и напрягшуюся плоть. Ее ноги непроизвольно раздвинулись, хотя она все еще пыталась слабо возражать. Эрнесто понимал, что обрекает свою душу на вечное проклятие, но пресек эти упреки на миг очнувшейся совести поцелуем.
Она встретила его губы, уступая ему. Неожиданно ее руки ухватились за ремень брюк, словно ища опоры.
Его язык проник в ее рот. То, что началось как чувственное принуждение, постепенно превратилось в дуэль страсти. Эрнесто утонул в ее аромате и тепле. На лбу у нее выступили капельки пота, и это еще сильнее возбуждало. Чувствовала ли Аделина, насколько была желанна для него? Взгляд ее голубых глаз утратил холодность и надменность и был теперь наполнен отчаянной отвагой и удивлением. Происходящее казалось полным сумасшествием…
31 
