145 
Он вспомнил свой сон, который начался с грома. Он стоял посреди бури, дождь хлестал по его голым плечам и спине, а он кричал оленихе, чтобы она убегала. Он знал, что скоро сверкнет молния, ударит прямо в то место, где она стоит, но она не шевелилась, как будто даже не понимала, что идет дождь. Такого удивительного создания Уилл еще никогда не встречал — с высокой изогнутой спинкой и фигурными ножками, утопающими в одуванчиках. Перед ним простиралась дорога, и он видел, что может дойти до того места, где стоит самка, или свернуть вправо, где вообще не было дождя. Было так просто развернуться и уйти, и он не хотел оказаться в пелене дождя.
Но он побежал к самке. Стал кричать и толкать ее, и в конце концов она свернула на другую тропинку, на солнце. Уилл хотел было пойти за ней, но в этот момент молния, о приближении которой он знал, ударила ему в спину, охватывая огнем и ломая кости. Он упал на землю, дивясь тому, насколько сильна боль, но зная, что спас самку.
Дождь прекратился, он поднял голову — единственную часть тела, которая была способна двигаться, — и увидел, что олениха стоит рядом и тычется носом в его ладонь. Потом олениха исчезла, а на ее месте оказалась Касси, она прикасалась к Уиллу, лечила его — она была в безопасности благодаря ему.
Когда дверь распахнулась, Уилл поднял голову. Джозеф Стоящий на Солнце снял куртку и присел на край скамьи. И стал ждать, что скажет Уилл.
Уилл покачал головой, отгоняя ненужные мысли. Это означало вернуться в Пайн-Ридж — не только физическим телом, но и ton — своей душой. С другой стороны, он понимал, что среди сиу он такой же чужой, как и в Калифорнии. Вероятно, такая у него судьба — всю жизнь скитаться между двумя мирами, пока он не найдет что-то среднее, некий оазис, который удалось создать его родителям.
Он протянул Джозефу его Большую Изогнутую Флейту. Касси могла услышать только один мотив, потому что сама проигрывала его тысячи раз. С блестящими глазами Уилл наклонился к шаману и спросил, как ему забрать ее боль.
Глава 23
Марджори Два Кулака оторвала взгляд от детских мокасин, которые расшивала бисером, и заметила, что Касси опять ошибается.
— Hiyá, — воскликнула она и ткнула пальцем. — Если ты не сосредоточишься, придется все выбросить.
Касси проткнула иглой мягкую кожу, понимая, что не умеет шить так искусно, как эти пожилые женщины, несмотря на их плохое зрение и артрит.
— Извините, — пробормотала она.
Розалинн Белая Звезда взглянула на нее поверх очков.
— Она всегда извиняется, — сказала она.
При этих словах голову подняла Доротея.
— Уж лучше извиняться, чем говорить глупости, — многозначительно ответила она Розалинн. — Она вообще думает о другом.
Касси слышала слова Доротеи, но не обратила на них особого внимания. Стоял месяц Созревания Вишни, который она называла июлем, ребенок вот-вот должен был родиться. Ее тело, казалось, стало таким тяжелым, что его трудно было носить, хотя этот груз был ничто в сравнении с грузом, давящим на ее разум. Каждый раз, когда ребенок пинался и переворачивался, Касси вспоминала Алекса, который до сих пор не знает правды.
Она все еще скучала по нему. Во сне она представляла, как Алекс прощает ее и прижимает к себе. Она видела его лицо, стоя в очереди в банк в Рапид-Сити, в игре света над Блэк-Хиллс, в отражениях в лужах. Касси пыталась представить, что он скажет, когда она покажет Алексу его ребенка. Но это означало, что она вернется в Лос-Анджелес, покинет эти бескрайние равнины, а этого Касси сделать не могла.
Резервация стала ей милее дома. Она не могла отрицать, что продолжает любить Алекса и всегда будет его любить, но и того, что пять месяцев, проведенных в Пайн-Ридж, она чувствовала себя свободной, тоже забыть не могла. Не было тех вечеров, которые она проводила, пытаясь угадать настроение мужа и приспособиться к нему. Она не просыпалась среди ночи от страха, что опять сделала что-то не так. Ее никто не бил, не толкал, не оставлял на ее теле синяков.
Однажды в Пайн-Ридж она увидела, как подросток пинает бездомную собаку, которая стянула у него из заднего кармана пачку сигарет. Собака была старой, почти слепой и, вероятно, с блохами, но Касси подбежала и встала между ними. Прохожие смеялись, показывая пальцем на беременную женщину, которая, едва не касаясь животом земли, склонилась над дворнягой и кричала на мальчика, калечившего животное.
145 
