Особенно,... 
127 
Разгромив комнату, он отправился на поиски. Такого кавардака Цитадель не знала… уже четыре дня, с момента их предыдущего погрома. Хорошо хоть Колин не был настолько пьян, чтобы не найти собственного близнеца Ту. И даже смог припомнить, что Александрит наверное еще на девичнике.
— Ты уверен?
— А то нет. Слово даю. И вообще, на кой тебе эта вздорная девчонка?
— Мне плохо без нее. Ты видел какой она стала? Еще красивее, такая величественная, так держится. А я даже близко подойти к ней не могу — боюсь сорваться. Так хочется дотронуться до нее, обнять. Почувствовать, что она рядом. Колин, что мне делать?
— Подожди еще немного. Закончится свадьба, все разъедутся. И тогда уже поговоришь с ней, не опасаясь лишних ушей. А сейчас… давай выпьем, а?
— И много мы с тобой еще выпили?
— Думаешь, я помню?
— Надеюсь, что нет. И тебе так же плохо, как мне.
По телу гранатоволосого прошла нервная дрожь.
— Вот зараза! — вскочил он.
И тут же упал обратно на постель — для его организма такие кульбиты были уж чересчур. Так что пришлось ему чуть ли не ползком добираться до небольшой комнатки, где взбунтовавшийся желудок высказал все, что думает о своем хозяине.
— Что случилось? — спросил Колин отпаивая брата отваром нехмелгуляя.
— Печать отреагировала. Похоже, кто-то очень сильно захотел поиметь то, что принадлежит мне.
— Кто? Они же сейчас в термах отмокают. Может массажистка какая что ей не так сделала, а печать отреагировала?
— Я что, не разберу реакцию своей печати? — Желтые глаза блеснули. Посмотрев на брата, он улыбнулся. — А ты еще помнишь тот лаз, который к термам вел?
Я тихо блаженствовала, отдавшись чутким рукам массажисток. Девушки растирали мое тело, нанося одно средство за другим. Лосьоны, скрабы, кремы, масла. Тело буквально пело от такого обращения. А уж когда начали делать массаж ступней, мне оставалось только постанывать в полнейшем блаженстве. Сидевший рядом Кешка время от времени недовольно шипел. И я его понимала — ощущения были сравни сексуальному экстазу.
Затем меня туго спеленали горячей, просто обжигающей тканью, пропитанной каким-то занятным ароматным составом. За свою жизнь я могла не опасаться, как минимум успею разорвать стянувшие покровы всем своим драконьим арсеналом, а другого оружия мне и не надо.
Молоденькая девушка-прислужница села рядом и принялась расчесывать мне волосы, макая деревянный гребень в масло.
— Это для роста волос, — пояснила она, стоило мне чуть дернуть бровью.
— А чтобы цвет восстановить, ничего нет?
— Только краска. Или магия. Здесь уже ничего не поделаешь. Седые, — задумчиво проговорила она.
— Это удивляет?
— Ну… многие говорят, что вы это специально. Только седеть специально нельзя. Что-то случилось?
Любопытная девочка. И неосторожная.
— Случилось. Драконы.
Приближение мелкой драконицы я почувствовала еще до того, как она вообще решилась встать. Ее взгляд, задумчивость. Она хотела подойти ко мне, но не решалась. Теперь набралась смелости. Подошла, забрала гребень у прислужницы и села рядом со мной.
— Александрит?
— М-м?
— Я хотела поговорить с тобой.
— Говори. Я вроде пока никуда не тороплюсь.
Она какое-то время молчала. А в ней клокотали такие разные чувства — страх, раскаянье, злость, немного ненависти, ревность. А еще нежность и любовь.
Ну разве ты не понимаешь, глупышка, что ради этих чувств и того малыша с хвостиком я прощу тебя. Помучаю, конечно, но прощу. Может быть в последний раз. Только… вы же моя семья. Ты и братья. Не скажу вам об этом. Нечего знать такую силу за собой. Только вы ведь мне действительно близки.
— Алекс, — наконец набралась силы драконица. — Помнишь то, что я сказала, когда братья ушли?
— Дословно? Ты много чего сказала.
— То, что Сери незачем с тобой прощаться. Я злилась. Мое сердце разрывалось от тоски и боли. Так хотела, чтобы хоть кто-то почувствовал то же, что и я. А ты была такой счастливой. Это было как яд для меня. Я и сказала. Мне казалось, что еще будет время все исправить… а его не оказалось.
— Сери знает?
— Нет. Мы пытались скрыть.
— Значит Колину ты все же рассказала. — Я помолчала. — Не смейте ничего говорить Сери. Он взбесится. И Колину тогда несдобровать. Он просто не сможет разорваться. И тебя защитить, и брата удержать.
127 
