Особенно,... 
90 
— Отойдите от нее.
— Ксана, твоей матери плохо! — Глаза отчима стали как никогда испуганными.
— Я знаю. Поэтому и прошу. Эта черная тварь взялась за матушку серьезно. Или мне удастся ее сейчас спасти, или сегодня последняя ночь.
— Ты можешь? — проскользнула надежда в его голосе.
— Надеюсь. Избавиться от албасты можно только двумя способами. Один выманить ее новой жертвой. Например, переключив внимание с ребенка, на достаточно крупное животное, как было со мной. А потом убить, разумеется. Но это только в том случае если жертва не выбрана преднамеренно и албасту не направляли. Что-то мне не вериться в подобное. Слишком много зависти, слишком много черноты вылито на матушку этими стервозными дурами и старыми кобелями, до сих пор домогавшимися ее. И не надо так смотреть, господин Илуш. Я знаю, как вы ее защищаете от разных подонков.
— А какой же второй способ? — с любопытством и без грамма раскаяния посмотрела на меня одна из тех распроклятых стерв.
В ответ я улыбнулась. Меж губ с давно смазанной помадой скользнул раздвоенный язычок.
— Сражаться.
Выхватив у одного из благородных господ, занятого поддержкой нервной особы, длинную богато украшенную саблю, я уже более откровенно нахмурилась:
— Все прочь!
На кончиках пальцев засветились колдовские огни. Средним пальцем обведя в воздухе круг, чуть толкнула его в направления матери, и он покорно лег на пол, расширившись до нужных размеров. Взмах пятерней, и сразу несколько охранных кругов ложатся по большему периметру вокруг нас, отделяя просторную площадку. Еще несколько пассов, и на пол падают пентакли вызова.
— Улшансуна, улшансуна албасте. Мишь фасана!
Темное облако начало приподниматься над грудью мамы. Повеяло холодом и в то же время жаром преисподнии. Она встала передо мной как самый страшный детский кошмар — обнаженная, иссохшая женщина, с черными, свисающими до самых колен волосами, единственным красным глазом, горящим в вечной ненависти ко всему сущему. Да уж, если желтая албаста безобразна, то эта просто ужасающа. То ли застарелая грязь, то ли корка крови, то ли угли из самого Тантраса покрывали ее уродливое костлявое тело. Обвислые груди закинуты за спину. На руках закрученные как улитки ногти.
Со стороны публики послышались крики, кажется, несколько непредусмотрительных дам упали в обморок, остальным любопытство оказалось важнее.
— Фет» ма!
— Нет, ангел небесный. Что, похожа? — развела я руками.
Нечисть даже не думала смущаться подобным предположением.
— Нэтш. Дшакон! — длинный, больше похожий на жало язык облизал черные губы, а заодно и глаз, видать, чтобы лучше рассмотреть лакомый кусочек.
— Угадала. У меня есть к тебе предложение, черная. Моя жизнь в обмен на ее.
— Тши оманишь!
— Выиграешь меня, получишь. Нет. Значит нет.
— Нэтш!
— Подумай. Я предлагаю тебе возможность выпить меня. На сколько тебе хватит моих сил?
Албаста снова облизнулась — это предложение, которое так просто не отвергают. Резерв у меня, мага, в несколько раз больше, чем у матери, да и драконья кровь ох как сказывается. Аппетитный кусочек свежего мяса, приправленного остреньким.
…Но не опасным. Ее возьмет только серебро — благородный метал, а не простая, плохо уравновешенная игрушка аристократа. Да и пользоваться магией, пока она связана с близким мне человеком, я поостерегусь.
— Ша!!! — закричала наконец-таки решившаяся албаста, прыгая на меня.
Улитки ногтей в миг распрямились, став опаснейшими лезвиями, из пасти выперли многочисленные клыки. И сразу стало понятно, с чего она такая черная — кто ж такую красотку приголубит.
Ответ прост — я! Тяжеленной гардой, увешанной разной там инкрустацией, по кумполу. А нечего лезть раньше времени. Я еще не готова.
Скинула туфли, украсила длинную юбку малохудожественным разрезом по самый небалуй. Отрастила себе кое-что, очешуилась местами. В общем предстала перед публикой во всей красе неполноценной Алауэн.
На одних инстинктах уклонилась вправо, чтобы почти рядом с носом рассекли воздух когти агрессивной нечисти. Следующий замах албасты пошел снизу вверх — она пыталась поддеть меня под ребра. Тут моя привычка ловить все острое на покрытую плотной чешуей руку обошлась мне боком — воздушные, широкие рукава, скрепленные на запястье серебряными браслетами, украсили три разреза. По белой ткани платья разошлось алое пятно.
90 
