Последние отзывы

  80  

Герцог, двадцатидвухлетний военный гений, сидел в кресле и явно наслаждался происходящим. Ему даже не требовалось никуда ходить, для того чтобы увидеть лучший из доступных в Эльзасе театров: маршалы, генералы и прочие офицеры прилагали все усилия, чтобы развлечь его высочество, яростно отстаивая свое мнение. Герцог так увлекся, что даже не сразу заметил вошедшего Виллеру. Теодор остановился у входа, не желая мешать разошедшимся офицерам, и глубоко вдохнул спертый воздух. «Наконец-то я там, где мне надлежит быть».

– Мой принц, я продолжаю настаивать на том, чтобы в крепость было введено одно лишь подкрепление, – густым басом говорил маршал л'Опиталь, ментор герцога Энгиенского. Назначение это было чисто номинальным, так как Людовик являлся командующим армией и имел право делать все по-своему. Чем он и занимался, к немалому своему удовольствию. – Неразумно атаковать дона Мелло. Он держит все подходы к Рокруа.

– Я согласен с маршалом, – кивнул Лаферте-Сенектер, молодой офицер, не слишком симпатичный Теодору. Он был довольно изнежен и трусоват – не те качества, которые необходимы на поле боя. Но пока Сенектер не давал повода в себе усомниться.

– А я не согласен с господином л'Опиталем. – Жан де Гассион – Лев Франции, прозванный так нынешним противником доном Мелло, всегда был достоин своего прозвища и никогда не отступал. Кардинат де Ришелье звал его не иначе как Войной – и это прозвище Гассион тоже заслужил. – Если мы уступим сейчас, мы ничего не добьемся. Мой принц, – Жан коротко кивнул герцогу, – я готов выехать в Рокруа немедленно и вернуться до рассвета.

– Действуйте, – кивнул герцог в ответ. Гассион повернулся к выходу и заметил Виллеру.

– Теодор, вы ли это? – расплылся в улыбке Лев Франции. – Решили навестить нас, грешных, в канун битвы?

Все обернулись к Виллеру, тот поклонился.

– Приветствую вас, господа.

– Шевалье де Виллеру! – Герцог Энгиенский нахмурился. – Почему вы здесь? Кажется, вы отправились домой еще зимой.

– У меня срочные известия, ваше высочество. Я прибыл из Парижа...

– Такие срочные, что вы, нынче лицо гражданское, врываетесь на военный совет? – ехидно поинтересовался Лаферте-Сенектер.

Теодор промолчал: не затевать же, в самом деле, склоку.

Герцог заметно побледнел, услышав про Париж.

– Что-то случилось с Анной?

– Ее высочество здорова, – сообщил Теодор. – Мой принц, я должен срочно переговорить с вами наедине.

Услышав, что с его дорогой сестрой все в порядке, молодой герцог пришел в обычное – то есть желчное – расположение духа.

– У меня военный совет, шевалье, – надменно заметил он. – Ваши новости могут подождать до утра?

– Никак нет, мой принц. – «Они, конечно, могут, а вот пуля не подождет».

– Всем-то я нужен, все от меня чего-то хотят, – сварливо пожаловался герцог ближайшему подсвечнику. – Ладно, господа, раз уж шевалье де Виллеру так не терпится... Выйдите.

– Но мой принц... – начал л'Опиталь.

– Вы слышали мой приказ, маршал, выйдите.

– А мне и так пора, – заметил Гассион. – В Рокруа нас ждут.

– Прогуляйтесь на вражеские позиции, Жан, – махнул рукой герцог. – Я знаю, это вам доставит удовольствие.

– Все во славу Франции, – хмыкнул Гассион и вышел. За ним, ворча, потянулись остальные. Теодор не сомневался, что неприязнь офицеров ему обеспечена: он посмел ворваться посреди совета и потребовать аудиенции, и герцог ему потакает. Такое не забывается.

– Что же за известия вы привезли, шевалье? – осведомился герцог Энгиенский. – И отчего вы не в родном поместье, куда я вам приказал отправляться?

Теодор в очередной раз пожалел, что не привез записки от герцогини де Лонгвиль. Отъезд из Парижа был столь поспешным, что Анна не успела написать письмо она точно объяснила бы брату ситуацию лучше.

– Ваше высочество, – начал Виллеру, – один из ваших офицеров – предатель. Мы выяснили, что он намерен убить вас.

– Предатель? Опять вы за свое! – расхохотался молодой человек. – В моей армии нет предателей. Вам померещилось.

– Несколько дней назад люди, связанные с этим человеком, пытались убить меня и аббата де Вильморена на темной парижской улице, – излишне резко сказал Теодор. – Еще раньше покушение было совершено на меня одного, погиб хороший человек. Я не думаю, что несколько трупов можно обозначить словом «померещилось». Мы поймали одного из заговорщиков.

Герцог перестал улыбаться, взял бокал и отхлебнул вина.

  80