14 
— Так почему не отправили?
— Жалко стало. Не меня, Академию и бедных преподавателей. Здесь за мной хоть какой присмотр есть, а там? Так что пришлось бедной магичке взваливать на себя еще и мое обучение. Как будто ей трех других учениц не хватало.
— Ты четвертая, а где пятая была?
— Через два года появилась. У нас обучение идет в зависимости от таланта. Чем его меньше, тем короче. Вот магиана и подгадала так, чтобы мы все закончили обучение одновременно.
Демоны заулыбались.
— А вы что, думаете, до десяти лет меня никто магии не учил? Это опасно для жизни. Стихийный маг с моей активностью разнес бы замок за три дня.
— Мы не хотели тебя обижать, — тут же вступился Бальтазар. — Просто нам интересно.
Я хмыкнула.
— Не в обиде. Вы ведь не знали.
— Расскажи нам лучше о своей семье. У тебя это забавно выходит.
— Что именно?
— Ну, например… где твои братья?
Мне что-то сразу взгрустнулось.
— На тренировках. Завтра рыцарский турнир. Это ужасно, но меня туда не пустят. А я так переживаю за них.
— Они что, первый раз бьются? — приподнял бровь Данте, отчего еще больше стал похож на чертягу. Хотя он таковым и был.
— Нет. Просто… мне как-то страшно. Я обычно всегда присутствую, а здесь мне впервые запретили. Наверное, так всегда бывает, когда не можешь контролировать ситуацию. Когда я на арене, то это вселяет больше уверенности. Еще с детства помню, когда Филипп впервые участвовал, я подавала ему шлем и шепнула: «Ты не бойся. Если что, я удар отведу». Он тогда потрепал меня по голове и улыбнулся. Сказал, что такое будет недостойно для человека с честью. А я ответила, что честь дело наживное, а жизнь одна. Все всегда обходилось. Вдруг сейчас, когда меня не будет рядом… Когда я не отведу…
— Ты совершенно права. Честь честью, но жизнь дороже.
— Не переживай так, малышка. Думаю, там будет достаточно магов, что бы отвести удар, — подбодрил меня Зак.
— Но не будет меня. Что-то я совсем скуксилась. Давайте лучше о другом.
— О чем?
— Ну, — я закинула голову и потянулась. Живот у меня раздулся и слегка мешал. Наконец, я сдалась, думать мне уже не хотелось. — Не знаю. Как же здесь все-таки красиво.
И правда. Небо стало густо синего цвета, зажглось тысячью огоньков и словно подернулось серебряной пленкой. Внизу город, словно передразнивая небеса, тоже озарялся блеском огней. Хорошо сейчас там, наверное. Вольготно. Тихие улочки, шумные таверны да корчмы. Где-то идет веселье.
Но мне и здесь, на балконе, было неплохо. Тепло, светло, Бальтазар зажег огненные шарики, а Данте подвесил их прямо в воздухе, очень даже сытно и совсем не скучно. На душе как-то спокойно. Защищено все.
Должна признать — мне нравилось быть рядом с демонами.
С ними приятно даже просто молчать.
Стемнело.
О боги, сейчас же Консуэла заявится!
— Вам лучше уйти.
Парни даже рты раскрыли от такого заявления.
— Это еще зачем? — все же сказал Зак.
— Нам и здесь нравится. — Аскар поглубже вжался в кресло, словно его будут оттуда выковыривать.
— Ну и сидите. Только когда придет магичка, объясняться с ней тоже вы будете.
— Тогда нам действительно пора. А то тебе еще попадет за нас.
Демоны встали.
— Надо мебель на место вернуть, — напомнила я. — А то как ей это объяснять. И еду забирайте. Мне же придется изображать из себя изможденную голоданием отшельницу. Хотя… — Животик продолжал нагло выпирать, как бы его не втягивала. — …не получится. Что ж, придется уверять в волшебной силе дубовых яблочек, которых я с голодухи погрызла. Бе-е, какая гадость. Как вы их ели?
По сморщенным лицам асуров я поняла — лучше об этом не вспоминать.
— Надо парочку куда-то деть. А то ведь с Консуэлы станется их посчитать.
Взяв с блюда несколько плодов, я с чувством пошвыряла их в темноту. Демонам эта забава понравилась, и они, притащив остальные, занялись тем же. Мы весело поиграли в «кто дальше», опустошив всю тарелку.
Победил, кстати, Данте. Еще бы, его снаряд при желании и через весь Вольск перелетит.
— Смотрите-ка что я здесь нашел! — раздался голос Аскара, не участвовавшего в общем веселье.
В руках у него лежала моя энциклопедия. Вот дурочка, могла бы и убрать.
Демоны прочитали интересующую их статью и с удивлением, а вовсе не укором, как я думала, воззрились на меня:
14 
