Особенно,... 
62 
— Тебя надо вытереть насухо, прежде чем мы отправимся в кровать.
Она стояла перед ним, пока он брал со стойки пушистое белое полотенце.
Ее щеки полыхнули огнем, когда он зашел ей за спину и принялся вытирать ее. Ноги все еще дрожали от его недавних ласк.
Она только что получила наслаждение… снова она. Не он.
Пандора облизнула пересохшие губы.
— Ты очень щедрый любовник, но мне… нам… еще не время…
— В нашем распоряжении все время вселенной, чтобы дарить и получать удовольствие, — заверил он ее, опускаясь на колени и вытирая ее ноги сзади. — Фактически вся жизнь.
Вся жизнь…
Это просто чудо — быть замужем за Рупертом Стерлингом, и он хочет продлить это чудо на всю оставшуюся жизнь!
Значит, теперь она тоже может делать с ним все, что пожелает?
— Руперт, можно мне… Что ты делаешь?! — воскликнула она, почувствовав, как его губы касаются ее попки.
Он рассмеялся весело и коварно.
— Ничего не могу с собой поделать, у тебя такая аппетитная попка, Пандора. Дай-ка еще разок ее поцелую. — И он снова прижался губами к идеальному полушарию.
Для неискушенной Пандоры эти поцелуи были верхом интимности, но она не могла повернуться к нему лицом, поскольку тогда попала бы в еще более непристойное положение. Поэтому сначала сделала шаг вперед и лишь потом обернулась. Ее глаза расширились, а дыхание перехватило, стоило увидеть, как Руперт сидит на ковре на корточках и смотрит на нее теплыми серыми глазами, а его естество вздымается между его ног.
Конечно же она несколько раз чувствовала, как эта штука прижимается к ней, особенно прошлой ночью, когда сидела у него на коленях, впервые вкушая запретные плоды страсти, но даже их близость не сумела подготовить ее к столь прекрасному зрелищу. Руперт красив до боли, до крика.
Кожа его отливала чистым золотом, сильные плечи, широкая мускулистая грудь, плоский подтянутый живот, из золотистых кудряшек между ног горделиво вздымается длинное и толстое копье.
— О, Руперт! — Она упала на колени перед его раздвинутыми ногами. — Можно мне… потрогать тебя?..
— Пожалуйста, — подбодрил ее Руперт севшим голосом. — Бог мой, Пандора! — застонал он при первом же прикосновении ее нежных пальчиков к его разгоряченному естеству.
— Тебе не больно? — Кожа на нем была натянута, как на барабане, но легко скользнула вверх под ее пальцами.
— Приятно, — простонал он. — Погладь меня, крошка, — взмолился он. — Обхвати покрепче и води вверх-вниз, а вторую руку положи под… о да, вот так!
В последнее время занятия любовью с Пандорой окончательно подорвали его контроль над собой, он практически лишился разума, когда она с жаром принялась воплощать в жизнь его указания.
— Сильнее, любовь моя, — просипел он, откинувшись назад и проталкиваясь в кольцо ее пальцев. — Сильнее! О боже, быстрее!
— Можно мне?.. — Она облизнула губы, увидев, как на вершине ствола выступила капля жидкости. — Можно мне попробовать тебя на вкус?
— Да! — взревел он, глядя на то, как она склоняется над ним. Ее светлые локоны шелковым занавесом накрыли его бедра, губки распахнулись, и она так глубоко взяла в рот, что он ощутил, как чувствительный кончик касается ее горла.
Кровь ударила ему в голову. Если Руперт когда-нибудь и переживал столь неистовую разрядку, то уж точно не помнил об этом. Он вообще ни о чем не помнил, запуская пальцы в волосы Пандоры и с протяжным стоном выстреливая свои соки в ее жаркий ротик.
Минуты спустя он наконец наклонился вперед и обессиленно прижался головой к ее золотистым кудрям, полностью опустошенный, все мысли покинули его.
— Руперт, с тобой все в порядке? — Пандора побледнела от страха, когда он рухнул как подкошенный. Вдруг она сделала ему больно? Она действовала, ведомая женским инстинктом, когда попросила вкусить его плоти. Но что, если она повредила что-нибудь? Причинила боль, сама того не желая?
— Все в порядке, любовь моя. — Едва ворочая языком, Руперт поднял голову и посмотрел на нее. — Мне просто требуется пара минут прийти в себя, и тогда настанет моя очередь пробовать тебя на вкус… — Он раздраженно нахмурился, услышав стук в дверь спальни. — Не сейчас! — гаркнул он, на мгновение закрыл глаза и потряс головой. — Не будем обращать внимание, любовь моя, и, может быть, они уйдут. — Он внимательно всмотрелся в нее. — Пандора, я не был слишком груб с тобой? Не сделал тебе больно?
62 
