9 
Либо Дэриэн все еще находился в доме графини Карлайл, в чем, учитывая их спор, он сильно сомневался, либо уехал в клуб или игорный дом, где так напился, что провел ночь с какой-то женщиной. Оба варианта были совершенно нетипичны для него – Дэриэн никогда не напивался по ночам вне дома, равно как не спал со случайными женщинами.
К тому же оба варианта не объясняли его теперешнего состояния.
Он попытался сесть, намереваясь выбраться из-под этих чертовых кружев. Безуспешно – оказалось, он не может двигать левой рукой.
Задумчиво глядя на источник своих проблем, Дэриэн осознал, что одет в одни лишь брюки. Сюртук, жилет, рубашка и сапоги отсутствовали, а левое плечо было туго перевязано бинтом. Рука неподвижно покоилась на перевязи, закрепленной на обнаженной груди.
Наконец Дэриэн сумел приподняться и сесть на краю кровати, но резко повернулся, услышав возмущенный голос:
– Да что же вы делаете?
Его глаза широко раскрылись, а затем опасно сузились при виде Мэрайи Бичем, которая вошла в спальню и тихо закрыла за собой дверь.
Вместо вечернего бирюзового наряда, в котором он ее запомнил, она была одета в повседневное платье небесно-голубого цвета, очень просто скроенное, отделанное кружевом на рукавах. Волосы тоже были уложены менее искусно и торжественно: светлые локоны подняты наверх и закреплены на затылке без всяких украшений.
Причина подобных изменений в ее наряде стала очевидной, когда она, обутая в домашние туфли, легко пересекла комнату и раздвинула тяжелые занавески на окнах, впуская в спальню яркий солнечный свет. Мэрайя у себя дома.
Женщина развернулась и внимательно посмотрела на Дэриана:
– Сейчас вы выглядите немного лучше, Уолфингэм. Доктор рекомендовал вам не вставать с постели в течение как минимум нескольких дней, – твердо продолжила она. – У вас поврежден шов на ране. Перед тем как накладывать новые швы и повязку, рану нужно было промыть, – неодобрительно добавила Мэрайя.
Дэриэн помнил, что поврежденное плечо причиняло ему сильную боль уже несколько дней, но сейчас ему казалось, что сам дьявол прижигает рану раскаленными щипцами!
– И еще кое-что: вчера вечером доктор заверил меня, что вы должны были почувствовать боль в плохо обработанной ране задолго до бала, – неумолимо продолжала графиня.
Конечно, он знал, что должен был остаться дома, но тревога за будущее брата и неприемлемый брачный союз беспокоили его гораздо больше, чем разболевшееся плечо или состояние здоровья, которое теперь, похоже, станет для него основной заботой.
Он мучительно пытался вспомнить, почему наутро после бала он все еще находится в доме Мэрайи Бичем.
Дэриэн поморщился, вспомнив неприятный разговор, произошедший накануне на террасе Карлайл-Хаус. Как он не смог сопротивляться своему желанию подойти к Мэрайе, привлеченный ее уникальным ароматом и соблазнительным совершенством нежной кожи.
Он смутно помнил, как Мэрайя резко оттолкнула его, когда он проигнорировал ее требование отойти. Последовавшая за этим боль была поистине мучительной и настолько сильной, что у Дэриэна тогда сбилось дыхание и подогнулись колени, затем темнота окутала его и унесла в неизвестность. После этого он не помнил ничего.
Значило ли это, что он оставался без сознания весь остаток предыдущего вечера?
Неужели он провел ночь в доме Мэрайи Бичем? Более того, возможно, в ее собственной спальне?
Если так оно и было, у Дэриэна совершенно точно не сохранилось воспоминаний ни об одном из этих событий.
Он также не помнил, как покинул Карлайл-Хаус. И визит врача.
– Сейчас вы находитесь в одной из гостевых спален, – сухо проговорила графиня, когда отчетливое выражение ужаса на лице Дэриэна выдало некоторые его мысли. – Это скорее выбор моей дочери, а не мой, – добавила она, неодобрительно оглядывая слишком женственную обстановку спальни.
Дэриэн облизал пересохшие губы, перед тем как впервые после пробуждения заговорить:
– Леди Кристина знает, что я провел здесь ночь?
– Конечно, знает, – медленно произнесла Мэрайя. Очевидный дискомфорт Уолфингэма в подобной обстановке слегка рассеял ее раздражение от вынужденной заботы о Дэриэне после всего, что произошло между ними на балу. – Когда вы хлопнулись в обморок посреди моей террасы, иначе невозможно было поступить. А как еще я могу это назвать, Уолфингэм? – насмешливо прибавила она, когда он протестующее заворчал.
9 
