Последние отзывы

  155  

Фанни, впрочем, мгновенно ее раскусила. Молодая богатая стерва. Росла в «звездной» семье, привыкла купаться в деньгах, но недополучила родительской заботы и внимания. Жизни не нюхала, ничего собой не представляет. За годы, проведенные в Голливуде, Фанни повидала немало таких, как Аннабель.

«Не психуй, — хотелось ей сказать, — и включи мозги. Раз уж связалась с наркоманом и неудачником, да еще попала в историю, значит, надо забыть об амбициях и искать выход, а не строить из себя невесть что».

Вяло протягивая руку новой знакомой, Аннабель гадала, с чего Фрэнки решил, будто с этой вульгарной бабой вообще стоит иметь дело.

Вместо того чтобы пожать протянутую руку, Фанни заключила Аннабель в объятия, которой едва не сделалось дурно от приторно-сладкого запаха «Пуазона». Она терпеть не могла эти духи, которыми, по ее глубокому убеждению, могли пользоваться только плебеи, не имеющие ни малейшего понятия о стиле и вкусе.

— Это Фанни Бернштейн, — сказал Фрэнки. — А это — Аннабель Маэстро, моя единственная в мире женщина.

Они сели за выставленный в сад столик, и Фанни заговорщически подмигнула Аннабель.

— Слушай, тебя еще не тошнит от этого пустобреха? — спросила она с усмешкой.

Аннабель машинально кивнула.

— Все мужчины одинаковы, куколка, — продолжала Фанни. — И всегда говорят одно и то же. Ты понимаешь, о чем я?.. Сегодня ты выглядишь просто потрясающе! — неожиданно проговорила она низким мужским голосом. — Нет, новое платье тебя вовсе не полнит. Конечно, я куплю тебе новую машину. Как насчет минета сегодня вечером, дорогая? Обещаю, не кончать в твой прелестный маленький ротик…

Аннабель не сдержалась и прыснула. Эта толстая баба в дурацкой красной хламиде, с невообразимыми оранжевыми волосами и грубым голосом, оказалась довольно забавной.

— Эти слова я как-то сказала самому президенту, — доверительно сообщила Фанни. — И этот сексуально озабоченный ублюдок даже не нашелся, что возразить. Правда часто выглядит смешно, но от этого она не перестает быть правдой.

Аннабель не хотелось спрашивать, какого президента имеет в виду Фанни. Скорее всего — Клинтона, решила она. Не Буша и, конечно же, не Обаму.

А Фрэнки, внимательно прислушивавшийся к разговору, вздохнул с облегчением. Поначалу он боялся, что Аннабель фыркнет и уйдет, как только увидит Фанни, но все обошлось. Больше того, теперь он лучше понимал, как Фанни удавалось добиваться ошеломительного успеха там, где пасовали другие. Она умела расположить к себе собеседника, заглянуть ему в душу, найти верные слова… И не было ничего удивительного в том, что уже через пару минут Аннабель полностью поддалась ее чарам.

* * *

В Нью-Йорке Джени Бонифасио в отчаянии заламывала руки. Чип исчез вместе с солидной суммой, которую он, безусловно, получил от «Истины и фактов» за то, что продал таблоиду сенсационную информацию о «предприятии» Фрэнки и Аннабель. Теперь ей предстояло расхлебывать кашу, которую заварил ее сын, но что именно она может сделать, Джени не представляла. Квартира на Парк-авеню напоминала осажденную крепость: телефоны звонили не переставая, а у подъезда дежурила целая толпа репортеров и папарацци, что не могло не нервировать жильцов престижного дома. Клиенты грозили многомиллионными судебными исками, если их личности станут известны прессе, а некоторые из «девочек», имена которых уже появились в газете, сами приезжали на Парк-авеню с намерением собственноручно придушить Аннабель, Фрэнки или любого, кто попадется под руку.

Неудивительно, что Джени была в панике, и звонок Фрэнки нисколько ее не подбодрил. Он говорил с ней очень грубо, но Джени по-прежнему обожала красавца-кузена и почти не обиделась. Во всем, что случилось, она винила только своего непутевого сына.

Между тем Чип словно испарился. Он не отвечал на звонки по мобильному телефону, а соседка, у которой был ключ от их квартиры в Квинсе, сообщила Джени, что дома его тоже нет. Судя по царившему в квартире беспорядку, Чип собрал свои шмотки и ударился в бега, проявив таким образом недюжинную предусмотрительность: в гневе Джени была страшна и не преминула бы выместить на своем отпрыске все владевшие ею чувства.

Любой другой на ее месте давно бы покинул квартиру на Парк-авеню и постарался затеряться в огромном городе, но Джени и не подумала оставить свой пост. В глубине души она надеялась, что, когда Фрэнки вернется в Нью-Йорк, он ее простит.

  155