Особенно,... 
62 
— Спрячь свой гребаный фотоаппарат, пока я не засунул его тебе в твою гребаную белую задницу!
Значит, подумал Грегори, парни все-таки знают английский.
Пока латиносы продолжали выяснять отношения с Рамиресом, Кэти осторожно приблизилась к Грегори.
— Вы говорите по-испански, сенатор? — спросила она шепотом.
— Нет, — отозвался он, полной грудью вдыхая исходящий от нее цветочный аромат духов. — А ты?
— Не очень хорошо, но главное я поняла. Эти трое ссорятся из-за наркотиков — из-за какой-то сделки, которая сорвалась… Или там случилось еще что-то непредвиденное. Короче, эти двое утверждают, что Рамирес задолжал им крупную сумму, и требуют заплатить, а не то он пожалеет.
— А что говорит на это Рамирес?
— Говорит, чтобы они убирались.
— Но они не слушаются?
— Нет. — Кэти покачала головой. — Мне кажется, один из этих двоих — тот, что в красной бандане, — приходится ему братом.
Не удержавшись, Грегори бросил взгляд на парня, о котором говорила Кэти. Он был одет в привычную униформу уличной шпаны — безразмерную футболку, мешковатые джинсы, сидевшие так низко на поясе, что казалось — еще немного, и они свалятся, и не зашнурованные желто-черно-голубые кроссовки. С шеи парня свисал большой золотой медальон на длинной цепочке, а руки от пальцев до локтей были сплошь покрыты татуировками. Парень действительно внешне был похож на Рамиреса, хотя сейчас его лицо побагровело и было искажено яростью. В отличие от брата, Рамирес держал себя в руках, хотя было видно, что внутренне он тоже кипит.
Тем временем муж Кэти спрятал фотоаппарат («От греха подальше!» — не без злорадства подумал Грегори) и с видом собственника схватил жену за руку.
— Пора сваливать, — сказал он. — Кто знает, чем это может обернуться.
— Идемте с нами, сенатор, — предложила Кэти, и ее глаза чуть расширились от страха. — Нет, правда, идемте… Мало ли что…
Разыгрывать перед этими двумя британцами неустрашимого ковбоя вовсе не входило в планы Грегори.
— Прекрасная идея, — согласился он, мысленно проклиная Эвелин, втравившую его в столь сомнительное мероприятие. — Ступайте вперед, я за вами.
Как только они вышли на улицу, муж-фотограф тотчас запихнул Кэти в пикап, который в нарушение всех правил был припаркован во втором ряду прямо перед дверью. Даже не дав жене толком попрощаться с сенатором, он рванул с места и исчез за поворотом. Грегори, несколько ошарашенный подобным поворотом дела, остался стоять на заплеванном тротуаре.
Пропало воскресенье — таков был неутешительный вывод, к которому он пришел.
Грегори уже шагал к тому месту, где оставил свой автомобиль, в надежде, что машина все еще на месте и что с нее не свинтили все сколько-нибудь ценное, когда позади него послышался шум. Обернувшись, он увидел, как два молодых латиноса, которые ссорились с Рамиресом, выскочили из дверей центра и помчались прочь. За ними показался и сам Рамирес. Он бросился следом за парнями, и тут из-за угла вывернул ржавый, побитый автомобиль. Взревел двигатель, потом что-то громко хлопнуло — один, два, три раза… Грегори не сразу понял, что это выстрелы. В следующее мгновение что-то с жужжанием ударило его в висок, и он ощутил, что падает… падает… падает.
Потом все провалилось во мрак.
Глава 20
БОББИ
— Мне почему-то кажется, что для тебя это просто игра, — сказал Бобби, с некоторым опозданием осознав, что попал прямо в расставленную Зейной ловушку.
Певица приехала к нему на квартиру с намерением затащить его в постель, и именно там он в конце концов оказался. Почему бы нет? Зейна была дьявольски соблазнительна и сексуальна, к тому же он давно ее желал. О чем тут было рассуждать?! Вот только почему, в конце концов, он чувствовал себя, словно школьница, уступившая кавалеру на первом же свидании? Быть может, его задело то, что именно Зейна уложила его в постель и трахнула, хотя все должно было быть ровно наоборот?
Как бы там ни было, Бобби был очень зол на себя.
— Игра? — переспросила Зейна, слегка приподнимаясь на локте, так что ее прекрасные волосы рассыпались по широким плечам. Она была обнажена, и Бобби невольно залюбовался ее смуглой, блестящей от испарины кожей и сильным гибким телом.
— Да, игра, — повторил он. — Но знаешь, Зейна, я не собираюсь становиться одним из твоих «пупсиков», которых ты бросаешь, как только наиграешься вдоволь. Со мной этот номер не пройдет.
62 
