128 
Элеонора снова взяла Рекса за руку. Он повернулся к сестре и вдруг понял, что Элеонора грустит из‑за него. Эта грусть отражалась в ее глазах, но она улыбнулась и спросила:
— Я похожа на питбуля, верно?
Рексу стало легче.
— Да, похожа, но я тебя прощаю, — ответил он.
Она хотела сказать еще что‑то, но не решалась.
Клиф пригубил вино, а потом вдруг сказал:
— Если ты не хочешь ему говорить, скажу я.
Элеонора поморщилась и ответила:
— Я как раз пытаюсь снять с себя эту обязанность.
Рекс движением плеча сбросил с себя руку сестры и пристально взглянул сначала на Клифа, потом на Тая.
— Скажите мне, в чем дело, — попросил он и почувствовал, что в комнате снова возникло напряжение. Его братья и сестра явно знали что‑то, о чем не знал он.
— Это касается Дэшвуда?
— Помолвка еще даже не объявлена официально, — объяснил Тайрел и указал рукой на Клифа.
— Здесь ходят ужасные слухи, и ты должен знать о них, — сказал Рексу брат‑капитан.
Рекс резко повернулся, схватил свой костыль и встал.
— Бланш больна, — произнес он, чувствуя, как его охватывает страх.
— Нет, — ответил Клиф. — Но ходят слухи, что она сошла с ума.
Рекс не мог произнести ни слова и только моргал.
Элеонора тоже встала.
— Это ужасный слух, — прошептала она. — Но вот правда: я сама видела Бланш, и даже я задала себе вопрос: не сошла ли она с ума?
В тот же день, но ближе к вечеру Рекс вошел в ресторан Уайта вместе со своими сводными братьями Девлином и Шоном. Хотя было только пять часов, зал на первом этаже был уже переполнен джентльменами, которые мелкими глотками потягивали портвейн и курили сигары. Шон заметил пару свободных стульев и незанятый диванчик. Когда они шли через зал, Рекс отметил про себя, что головы поворачиваются в их сторону.
Он не был в обществе с предыдущего сезона, потому что прошлые праздники они провели в Эдере. Но он и раньше отсутствовал долго, и это не имело никаких последствий. Поэтому он решил, что причина этих взглядов — не он, а один из его сводных братьев. Ему понадобилось время, чтобы понять, что разговор затихал, когда мимо проходил он, а не Шон и не Девлин. Потом Рекс услышал, как один из мужчин спросил вполголоса:
— Думаешь, он порвал с ней?
Рекс замер на середине шага.
— Я бы порвал. А вы бы разве нет? — хихикнул какой‑то блондин.
Рекс пристально взглянул на этого гостя и на его приятеля, который был старше и уже седой. Оба мгновенно отвели взгляды. «О чем, черт возьми, они говорили?» — подумал Рекс. Но в следующий момент он увидел Тома Маубрея — теперь герцога Клервуда.
Тревога сжала его сердце.
Клервуд сидел один в кресле, роскошном, как трон. Перед ним на круглом чайном столике стоял бокал с портвейном. Казалось, что он листает газету. Вот только голубые глаза Тома смотрели на Рекса, а не на газетную страницу. Когда его взгляд встретился со взглядом Рекса, герцог мгновенно опустил глаза.
Рекс стоял неподвижно. Его сердце билось так, словно с размаха ударялось обо что‑то. В его уме было лишь одно — образ его сына.
Он написал Маубрею короткое письмо о том, что желает прийти к нему в дом, чтобы обсудить личные дела. Но ответа не было. Маубрей, должно быть, сразу понял, что Рекс хочет поговорить о Стивене.
К ним подошел Девлин — высокий, с волосами рыжими и пышными, как львиная грива. В его движениях были те небрежность и изящество, которые характерны для уверенных в себе и сильных людей.
— Что случилось? — спросил он.
Рекс вздохнул, улыбнулся Девлину и ответил:
— Я на минуту задержусь здесь. Я не знаю, знаком ли ты с Клервудом, у меня есть к нему дело.
Глаза Девлина мгновенно изменились: как только их взгляд упал на герцога, прежняя бессодержательная вежливость исчезла, и они ярко заблестели.
— Что ты будешь пить? — спросил он брата.
— Каберне, — ответил Рекс, и Девлин ушел.
Рекс, хромая, подошел к Клервуду. Том медленно положил газету на стол.
— Здравствуй, Маубрей.
Том Маубрей пристально взглянул на него и ответил:
— Здравствуй, Рекс.
Рекс не стал обращать внимание на тон этого приветствия. Он вспомнил, что не разговаривал с этим человеком уже девять лет и половину этого срока не видел его даже мельком. Маубрей был не похож на себя прежнего — и не только потому, что стал старше и похудел.
— Могу я предположить, что ты получил мое письмо?
128 
