60 
— Но это же чистой воды шантаж! — укорила его Фелиция.
— Напротив, я даю им хороший стимул. Они заинтересованы работать быстрее, чтобы получить большие деньги.
Фелиция рассмеялась.
— Ты всегда добиваешься своего? — спросила она.
— Всегда! — подтвердил герцог. — Я побеждаю во всем. Единственный раз в жизни я очень боялся поражения и проигрыша.
— Когда же? — удивилась Фелиция.
— Когда думал, что не смогу добиться твоей любви.
— Как я могла быть такой глупой и не догадаться, что любила тебя все эти долгие пять лет… Когда в монастыре днем и ночью думала только о тебе.
— Как бы я хотел сказать то же самое тебе! — сознался герцог. — Но я, к сожалению, забыл маленькую девочку с заплаканными глазками и красным носиком, которую я спас от злого дракона.
— Именно тогда я и полюбила святого Георгия, — прошептала Фелиция.
Губы герцога скользили по ее нежной бархатной коже.
— О чем ты сейчас думаешь? — спросила Фелиция.
— О том, как сильно я люблю тебя. Еще я представил себе нашу свадьбу.
— Я хочу быть только с тобой.
— Нам придется пригласить всех слуг из замка. Они не видели тебя, но знают о твоем существовании. Ты ведь одна из Дарлов.
— Конечно, мы позовем всех, — подхватила Фелиция. — Они очень расстроятся, если их не пригласить.
— Я рад, что тебе не безразлично, — похвалил герцог. — Еще я думаю, что мистеру Рэмсджилу захочется быть твоим посаженым отцом. Ведь это он определил тебя в монастырскую школу, и он первым сообщил мне о письме настоятельницы и обратил мое внимание на появление Дениса Арлена. Мистер Рэмсджил лучше всех подходит на эту роль.
— Да, конечно, — согласилась Фелиция. — Пусть он и будет моим посаженым отцом. А кого ты выберешь на роль шафера?
— Одного моего очень хорошего друга Хьюберта Бругхема. Кстати, теперь я должен ему приличную сумму денег.
Герцог заметил вопрос в ее глазах и поспешил объяснить:
— Я проиграл спор. Хьюберт утверждал, что я полюблю и женюсь, а я же был уверен, что этому никогда не бывать.
— А он будет рад за тебя?
— Он будет просто счастлив. Хьюберт мой самый близкий друг. Я с большой теплотой отношусь к нему. Надеюсь, что и ты полюбишь и оценишь его.
— Он, должно быть, замечательный человек, если ты так хорошо отзываешься о нем, — заметила Фелиция. — Он очень много значит для тебя.
— Ты права, — согласился герцог. — Но вернемся к нашей свадьбе. Чуть позже мы устроим праздник для домашних и друзей. Но сперва я хочу остаться наедине с моей милой женой.
Эти слова вогнали Фелицию в краску, но она не спрятала лица и продолжала смотреть на герцога с обожанием.
— Я представляю, — тихо сказала она, — как мне будет хорошо.
— Нам обоим будет хорошо, — заверил ее герцог. — Я знаю, наша супружеская жизнь начнется иначе, чем у других людей, поскольку ты любишь меня, а я тебя. Такое счастье выпадает избранным…
Дарлингтон говорил очень серьезно. Он притянул Фелицию к себе:
— Однажды, моя дорогая, у нас, я надеюсь, появятся дети. Мы должны научить их, что в жизни нет ничего важнее любви. Никакое положение в обществе, ни деньги, ни даже великие достижения не стоят настоящей любви.
— Мы будем очень сильно любить их, а они… нас, — прошептала Фелиция восторженно. — Я хочу, чтоб у меня родился сын, такой же красивый и славный, как ты.
Герцог нежно поцеловал Фелицию и сказал:
— Если б ты знала, как я этого хочу. Но вот если ты будешь любить наших детей больше меня, я стану ревновать.
— Ты же знаешь, что тебя я всегда буду любить больше всех, — заверила Фелиция. — Мы никогда не будем жестоки с нашими детьми и не будем обращаться с ними плохо, как мой отец обращался со мной.
— В этом ты можешь не сомневаться!
Фелиция слегка вздрогнула, обвила руками шею герцога и потянулась губами к его губам.
— Я люблю тебя! Так люблю! — шептала она. — Я бесконечно благодарна тебе за то, что ты спас меня от папы и Дениса Арлена. Как же мне повезло! Я такая счастливая!
Герцог ничего не ответил ей, его губы уже касались ее рта. Его поцелуи становились все настойчивей и требовательней.
Но герцог сдерживал себя, чтобы не смущать и не напугать Фелицию, когда страстный поцелуй полностью захватил его. Дарлингтон почувствовал, как горячая искорка вспыхнула в нем. Он зажег в Фелиции маленький робкий огонек.
Это было похоже на первый весенний луч, первую трель соловья, первый зеленый листочек.
Дарлингтон знал, что любовь овладела им и пробудила это волшебное чувство в его душе Фелиция.
— Я преклоняюсь пред тобой!
— Я обожаю тебя. О, любовь моя, я никогда больше не буду ничего бояться!
Герцог не сомневался, что свет любви прогнал прочь последние тени страха.
60 
