Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
33 
Наконец, герцог повез жену на улицу де ла Пе, знакомиться с Фредериком Уортом.
Для женщин, которые могли позволить себе заказать у него платье, Уорт был почти богом.
Они относились к нему с таким благоговением, что, казалось, готовы были встать перед ним на колени и начать молиться.
Реакция Анны на встречу с легендарным кутюрье оказалась для герцога неожиданностью.
В юности, когда Уорт был подмастерьем, ему приходилось спать прямо на полу под прилавком. Сейчас он стал вершителем мод, признанным мастером с нервно подрагивающей верхней губой и орлиным взглядом карих глаз.
И все же, если смотреть на Уорта как Анна, то есть как на обычного человека, можно было действительно согласиться с тем, что он забавен в своем бархатном, подбитом мехом сюртуке, с нелепым беретом на седеющих волосах и своеобразной привычкой не просто говорить, но вещать — долго и витиевато.
Зная о том, что герцог очень богат, знаменитый кутюрье охотно принял заказ и сейчас внимательно, со всех сторон, разглядывал Анну.
В полном молчании он вился вокруг нее, наклонял под разными углами свою голову, а затем, наконец, совершенно искренне сказал:
— Для меня будет удовольствием одеть ту, чья красота столь резко отличается от красоты моих обычных заказчиц.
Анна посмотрела на герцога: ей было интересно, понравилось ли ему то, что сказал Фредерик Уорт.
— Рад, что мое мнение совпадает с вашим, — негромко сказал герцог. — Итак, для моей жены требуется создать полный гардероб, причем как можно скорее.
И тут Анна увидела великого человека в действии.
В комнату один за другим поспешили его помощники с отрезами шелков, тюлей, бархата, парчи, серебристой ткани, кружева, газа. Все это набрасывалось на плечи Анны или прикладывалось к ее талии — Уорт перебирал все сорта ткани, все оттенки цвета и что-то прикидывал в уме.
Потом он взял уголь и принялся набрасывать на листках бумаги фасоны будущих платьев, после чего по его приказу помощники притащили новые отрезы атласа, стеклярус, бахрому, какие-то кисточки, перья — Анне стало казаться, что за такими платьями никто, пожалуй, не разглядит ее саму.
Герцог тем временем просматривал наброски, слушал, что говорит ему месье Уорт, и они вместе решали, что именно нужно сшить.
Только усевшись в карету, которая тут же тронулась. Анна почувствовала, что вновь может свободно вздохнуть. Она наконец расслабилась, ожила после долгих часов примерки.
— Как ты могла смеяться над самым знаменитым человеком во всем Париже! — притворно негодовал герцог.
— Ой, он такой забавный! — ответила Анна. — И все эти люди вокруг него, они суетились как муравьи, а месье Уорт командовал всем с таким видом, будто не платье создает, но творит целый мир!
— Ты посягаешь на святыню, — предупредил герцог. — Если Уорт узнает, какого ты мнения о нем, он может отказаться шить тебе платья. Что тогда делать будешь?
— Стану, как Ева, искать фиговые листья, только не в райском саду, а в Булонском лесу.
И они оба дружно расхохотались.
Именно в Булонский лес, в ресторан «Пре Кателен», и повез ее завтракать герцог. Ему хотелось услышать мнение Анны о прекрасных амазонках, галопирующих между Порт Дофин и Шамп де Кур — в «Пре Кателен» они останавливались, чтобы освежиться и обменяться последними сплетнями.
Уже в ресторане герцог запоздало сообразил, что неизбежно столкнется здесь с кем-нибудь из своих многочисленных парижских знакомых, которые, разумеется, не смогут не заинтересоваться Анной.
Так и случилось. Представив жену нескольким своим знакомым, герцог повел ее за уединенный, стоящий в тени большого дерева столик.
— Завтрак у нас будет легким, — сказал он, — потому что позднее я намерен отвезти тебя в ресторан, где нет никаких танцев и где все заняты только едой. А готовят там отменно.
— Мне кажется, что французы придают еде очень большое значение, — заметила Анна.
— Верно, — согласился герцог. — На самом деле, у французов две страсти, которым они всецело предаются.
— Какова их вторая страсть? — спросила Анна.
— Любовь, — ответил герцог.
Анна удивленно посмотрела на него и сказала:
— Хочешь сказать, что они относятся к любви почти как к науке, изучают ее?
— Любовь для французов — скорее не наука, а искусство, такое же, как живопись, музыка, скульптура… или еда.
— Наверное, это очень интересно — изучать любовь.
33 
