38 
Вот тебе моя ладонь. Попытайся ударить в нее выставленным указательным пальцем. Сильнее. Еще сильнее! Больно? Это потому, что ты боишься его сломать. Ты ощущаешь его непрочной плотью, а надо — стальным кинжалом. Вспомни гвоздь, если ты уверен в себе, если он стоит абсолютно прямо, ты вбиваешь его одним единственным ударом молотка. Раз — и все! Если нет — будешь колотить бесконечно и он будет идти вкривь-вкось, будет гнуться и, в конечном итоге, сломается. Кажется, невозможно вбить в монолитный бетон дюбель, и не выйдет, сколько бы не пробовал, но монтажный пистолет делает это одним выстрелом! Тот же дюбель! Значит можно? Все дело в том, как бить!
Научись держать палец прямо, напряги, зафиксируй сустав жесткой оболочкой мышц и тогда он не сломается, не сложится как перочинный ножик при ударе, он станет монолитен и станет оружием! Главное не бояться, не допускать сомнения. Хрупка не кость и не сустав — хрупко сознание. Победи его, а с противником ты справишься.
Палец мне «поставили» быстро, а вот с головой помучились. Не мог я себя заставить вбивать палец в горло, в открытые глаза человека. Даже на манекенах обмякала рука. Но научили — не мытьем, так катаньем!
Меня убеждали, заставляли, наказывали.
— Лев на что царь зверей, а ничего, дрессирует, с тумбочки на тумбочку скачет, что твоя кошечка! А вначале тоже, наверное, не мог!
С утра до вечера по несколько часов кряду я долбил пальцем боксерские груши с нарисованными на них лицами. Так вырабатывалась привычка. Все труднее затормаживался палец в реалистично исполненный зрачок, все жестче получался удар.
«Доломали» меня на тренировках, проводимых в... морге. Здесь пали последние моральные барьеры.
— Исполняй удар четче, решительней, — требовал инструктор, — никакой подготовки, никаких замахов. Мгновение — удар! Повтори на «муляже».
А «муляжом» тем был человек, хоть и мертвый, но человек! Не груша какая-нибудь!
Не буду вспоминать ни тех ощущений, ни тех звуков, ни... Наверное, из всех лет учебы это были самые тяжелые для меня занятия. Но поставленной цели инструкторы добились. Стараясь до минимума свести эти треклятые тренировки, не получить не дай бог «переэкзаменовку», я работал не за страх, а за совесть, выполняя любые требования преподавателей. Наверное, на это и был расчет — чем большими душевными сомнениями терзается курсант, тем дольше он сам себя мучает бесконечным повторением пройденного другими материалом. Отличники выскакивали из этой пренеприятной ситуации первыми. И я, волей-неволей, стал отличником. Не сидеть же мне годами в морге, где каждый лишний час — наказание!
Ах, Контора, умеет она выдумывать дополнительные стимулы! Умеет ломать людей под себя. И уперся бы, да себе дороже выходит!
И снова спецсвязь, тактика боя в закрытых помещениях, взрывные устройства, яды и противоядия, языки угрозы и нападения (из серии — стреляй, бей, обходи, нападай, справа, сзади и т.п. на полусотне языков стран и народностей), схроны, физподготовка, но так, чтобы и марафон пробежать, и подтянуться после того (!) полста раз, и при всем при том мышцу не накачать!
Порой мне казалось, если по настоящему изучать все эти предметы не хватит жизни! То есть окончится учеба и сразу на заслуженный отдых. Нет, без юмора, заслуженный! После такой учебы работа молотобойца покажется отдыхом! И так не год, не два, не три!
Но всему бывает конец, даже учебе. Выпускного экзамена, в привычном понимании слова, не было. Был «контракт», вроде того, с собственными похоронами. И подпись под ним, как положено — кровью!
Условия были традиционными. Придумай легенду, измени внешний облик, мимику, походку, манеру говорить, стань другим, чем есть. Войди в камеру и в доверие к сидящему там ЗК, пойми его, узнай всю его жизнь, выведай то, что не смог следователь, подружись с ним, стань ему необходимым и... лично приведи приговор в исполнение.
И не узнать, что важнее для Конторы — мое умение неделями «держать» контроль, а это значит каждое мгновение контролировать свою речь, жесты, помнить то, что ты говорил минуту и месяц назад или один единственный конечный выстрел. Жирная точка в конце договора.
Снова они будут наблюдать не дрожит ли палец на спусковом крючке, не стиснуты ли сверх положенного скулы, не набухает ли в глазу слезинка. Очень им интересно, насколько я адекватен в предложенных обстоятельствах. И если хоть на самую малость поддамся чувствам, меня, несмотря на затраченные на мою персону годы и средства, спишут в брак. Экзамен не выдержал.
38 
