14 
Марина сделала вдох, но выдохнуть не смогла: Пьетро снова запечатал ее губы поцелуем. Ее сердце и до этого колотилось как сумасшедшее, а сейчас ей казалось, что кровь несется по ее телу с такой скоростью, что еще чуть-чуть – и сердце не выдержит и взорвется. Марина чуть приоткрыла губы, поощряя Пьетро углубить и без того сладкий поцелуй. Пальцы Пьетро пробежались по ее волосам, потянули заколку, освобождая огненно-золотой шелковистый водопад. Пьетро слегка дернул Марину за волосы, заставляя изменить наклон головы, чтобы еще крепче прижаться губами к ее подрагивающим губам. Как же давно Марина не чувствовала ничего подобного! Как давно ей не было так тепло, так хорошо! Как долго, оказывается, этот голод копился, завязываясь болезненным узлом в животе!
– Как давно! – невольно прошептала она, когда он снова на несколько мгновений отстранился от нее, чтобы вздохнуть.
– Слишком, слишком давно, – откликнулся он, сильнее потянув ее за волосы и вновь приникая к ее губам.
Марина сама не поняла, как оказалась у стены, с силой прижатая его телом к холодной по сравнению с ее горячей кожей поверхности: то ли Пьетро перенес ее сюда, то ли перетащил, то ли она сама перелетела через комнату, не чувствуя пола под собой. Пьетро терзал ее губы, и Марина полностью отдалась этому безумию, позволила ему овладеть ею, яростно отвечая на поцелуи, проводя языком по губам Пьетро, извиваясь в его руках.
Они совершенно забыли о том, где находятся. Строгая обстановка кабинета расплылась, утонула в раскаленном тумане страсти, и только повторный вежливый стук в дверь заставил их вернуться в реальность.
– Князь… Синьор Динцео…
Маттео Ринальди осмелился бы потревожить своего патрона только в случае крайней необходимости, рассеянно подумала Марина, когда Пьетро резко и зло вскинул голову. Он что-то сердито спросил у юриста через дверь по-итальянски, тот что-то ответил так же быстро. Марина настолько утратила способность ясно мыслить, что не поняла ни слова; к тому же они говорили слишком торопливо.
Перед глазами у Марины все плыло, голова ужасно кружилась, и не только от того, как резко оборвалось сладкое кружение страсти, как поспешно Пьетро оторвался от нее. Сейчас она была рада, что стоит у стены: она боялась, что ноги не удержат ее и она упадет. Что же она натворила? С ума она сошла, что ли? Не только позволить Пьетро прикоснуться к ней, поцеловать ее, едва не сорвать с нее одежду, но и подбадривать его, с готовностью подставляться под его руки и губы… Немыслимо! Неразумно! Преступно глупо!
– Дура, дура, дура! – прошептала она, краснея до слез.
Мужчины все еще обменивались рублеными фразами и не услышали ее испуганный шепот. Неужели она забыла, что это любимая стратегия Пьетро, с помощью которой он стольких женщин склонил на свою сторону? Нет, она прекрасно знала, прекрасно помнила, как хорошо он умеет превращать непокорных в мягких, податливых служанок, готовых идти за ним куда угодно на подгибающихся от восхищения ногах. Он ведь и с ней поступил аналогично, когда она усомнилась в необходимости так скоро вступать в брак, именно таким способом рассеял ее страхи и сомнения. Он только рассмеялся, когда она рассказала ему о своих страхах, а потом, когда она стала настаивать на том, что им не стоит торопиться, заставил ее замолчать нежными, искушающими словами и еще более нежной, еще более искушающей лаской. Он зацеловал, заласкал ее до умопомрачения и наконец поддался на ее выдыхаемые в изнеможении мольбы, и отнес на кровать, и занялся с ней любовью так умело и нежно, что через полчаса Марина уже напрочь забыла, что ее тревожило. Она любила его и хотела выйти за него замуж, пусть даже обстоятельства их встречи и настойчивость, с которой он просил ее руки, были далеки от идеала в ее представлении.
Именно страх, что Пьетро снова использует свое умение соблазнять, заставил Марину сбежать из дома. Она боялась, что лаской он снова вынудит ее забыть, не замечать, что после того, как они лишились ребенка, из-за которого и поженились, в их отношениях не осталось ничего, кроме секса.
И вот сейчас Марина в который раз повторила свою ошибку. Волна дикой страсти унесла ее, лишила способности мыслить здраво, и, если бы юрист Пьетро не постучал, кто знает, как далеко все могло бы зайти… Марина в ужасе отказалась представлять себе, что могло бы случиться, если бы она поддалась властности Пьетро, вновь накинувшей петлю ей на шею.
14 
