Особенно,... 
57 
Клубы красноватого дыма, вырвавшиеся на свободу, взлетали все выше и выше. Обернувшись, Шимона увидела, что лестница, по которой они спустились, рухнула одновременно с крышей замка.
Сквозь дым она с трудом рассмотрела лицо Алистера и поняла, что это он сейчас уводил ее подальше от огня.
— Герцог… — пробормотала она. — Где он?.. Что с ним?..
— С ним все будет в порядке, — заверил ее Алистер. — А вас я хочу увести в безопасное место подальше отсюда.
— Но герцог, должно быть… получил ожоги? — с тревогой в голосе продолжала настаивать Шимона.
— Сейчас слуги сооружают носилки для него, — сообщил ей Алистер. — Его отнесут туда же, куда направляемся и мы.
Шимоне оставалось лишь довольствоваться этими малоутешительными сведениями. Но заглушить тревогу, снедавшую ее душу, она не могла, и, пока Алистер вел ее по саду и подъездной аллее, перед ее мысленным взором снова вставали зловещие языки пламени, жадно лизавшие лестницу.
Теперь она до конца поняла замысел герцога — отдав ей свой фрак, он фактически защитил ее собственным телом.
Наконец Алистер и Шимона подошли к небольшому домику. Дверь была гостеприимно открыта. Они вошли в чистенькую, приветливую переднюю, и Алистер бережно усадил Шимону на стул.
— А вот и ваша первая гостья, миссис Сондерс, — обратился он к женщине средних лет, одетой в красный фланелевый халат.
— Я позабочусь о ней, мистер Мак-Крейг, — с готовностью отозвалась та.
— Сюда же сейчас принесут его сиятельство, миссис Сондерс, — продолжал Алистер. — Боюсь, что он получил серьезные ожоги. Приготовьте для него вашу лучшую спальню.
— Все уже готово, сэр, — услужливо произнесла миссис Сондерс. — Мой муж как услышал о пожаре, так сразу решил, что вы захотите воспользоваться нашим домиком.
— Нам придется где-то разместить массу людей, — озабоченно произнес Алистер. — Вас же я прошу позаботиться лишь об его сиятельстве и этой леди.
— Сделаю все, что в моих силах, сэр. Вы же меня знаете, — спокойным и уверенным тоном ответила миссис Сондерс.
Алистер взглянул на Шимону:
— Как вы себя чувствуете?
— Со мной все в порядке, — нетерпеливо ответила она. — Но я прошу вас… выясните, что случилось с… герцогом…
Не успела Шимона закончить фразу, как снаружи послышался звук шагов, и через минуту четверо мужчин внесли в комнату створку ворот — импровизированные носилки, на которых лежал герцог.
Взглянув на него, Шимона не смогла сдержать возглас ужаса.
Герцог лежал ничком. Жалкие остатки того, что совсем недавно было изящной батистовой рубашкой, прикрывали лишь его запястья и шею. Обнаженная спина представляла собой один сплошной ожог.
— Отнесите его сиятельство наверх! — распорядился Алистер.
С большим трудом мужчины одолели ступени узкой лестницы. Миссис Сондерс шла впереди, указывая им путь.
— Надо вызвать врача, — с тревогой сказала Шимона.
— Да, конечно, — согласился Алистер. — Но он живет в шести милях отсюда и, насколько я знаю, не поедет с визитом ночью.
Впервые за эту полную ужаса ночь Шимона почувствовала, что теряет самообладание.
Ей не надо было объяснять, насколько серьезно пострадал герцог. И вдруг, к величайшему облегчению Шимоны, в дверях показалась Нэнни.
Девушка в отчаянии протянула к ней руки:
— Ах Нэнни! Его сиятельство получил страшные ожоги. Что же нам делать?
Это был плач беспомощного ребенка, нуждающегося в утешении, и Нэнни ответила не задумываясь:
— Мы позаботимся о нем, мисс Шимона, не беспокойтесь.
С этими словами старушка начала подниматься по лестнице. За нею следовала Шимона.
Уже находясь на верхней ступеньке, она услышала, как Алистер сказал:
— Я приду позднее.
С этими словами он покинул дом, а через некоторое время мужчины, которые доставили герцога наверх, тоже прошли мимо Шимоны и вышли на улицу.
Герцог все так же лежал ничком посередине огромной двуспальной кровати, которая, казалось, заполняла собой всю относительно небольшую комнату.
Миссис Сондерс не сводила полные ужаса глаза со спины герцога.
При свете свечей, которые она только что зажгла, это зрелище было намного более ужасающим, чем казалось внизу, в полутемной передней.
— Это убьет его сиятельство, — наконец сказала она с грустью, но явно не сомневаясь в своей правоте. — С такими ужасными ожогами ничего сделать нельзя…
57 
