.
Очередная сказка о Золушке 
6 
Неделю спустя Наполеон достиг Франции.
Жан-Пьер, подобно огромному количеству людей, служивших под началом императора, утратил иллюзии, но не могло быть и речи о том, чтобы уйти в отставку или сбежать.
Они были в плену.
Не у русских, а у своего патриотизма и верности императору.
Жан-Пьер, как и остальные офицеры, дал себе немного времени, чтобы оправиться после отступления из Москвы. Он пришел в глубокое смятение, когда спустя три года понял, что вынужден будет сражаться с англичанами в Бельгии.
На тот момент молодой человек по большей части отдыхал, за редким исключением.
Из беседы с одним старшим офицером Жан-Пьер сделал вывод, что битва, предстоящая им на сей раз, будет не похожа на те, в которых им приходилось участвовать. Ему не хотелось воевать с англичанами. Они так много для него значили в детстве!
Во время долгого отступления из Москвы, невыносимо страдая от холода и голода, он часто представлял, будто оказался в Лондоне…
…Он снова играл с друзьями в школе, в которой учился; и Англия казалась ему прекрасной и дружелюбной страной, местом, где он был бесконечно счастлив.
Как стало возможно, что теперь его заставят, быть может, даже убивать тех самых мальчиков, с которыми он играл в крикет?! Это казалось невероятным, но ему, безусловно, не удастся этого избежать.
А потому, как говаривала его английская няня, придется «улыбаться и терпеть»!
Погода точно так же, как в России, сделала солдат обеих армий мокрыми и жалкими к тому времени, как они встретились милях в пятнадцати от Брюсселя.
В полуденные часы армию Наполеона, отступавшую с первоначальных позиций, все больше и больше задерживал проливной дождь с грозой.
— Такое впечатление, — сказал Жан-Пьеру один офицер, — будто воду льют с небес бочками.
Обе армии провели неуютную ночь под почти непрерывным дождем со вспышками молний и резкими порывами ветра. Люди промокли до нитки. Дрожа от холода, солдаты лежали на земле, покрытой влажной соломой.
Рассвет был холодным и безрадостным: все были с головы до ног перепачканы грязью. Не сразу удалось разжечь костры и приготовить еду.
Наполеон, как всегда, был абсолютно уверен, что выиграет битву. Он понимал, что из огромного числа солдат английской армии лишь немногих можно причислить к «бойцам высокого класса». Бонапарт считал, что его люди, обладающие богатым военным опытом, легко одержат победу.
Когда он ехал перед строем среди криков «Vive L'Empereur!»[9], казалось, что отступление из Москвы было давно забыто. Наполеон был совершенно уверен, что его старая императорская гвардия так сильна, что не может не быть победоносной.
Жан-Пьер прекрасно понимал, что ни Наполеон, ни его люди не сомневались в своей способности уничтожить армию Веллингтона.
Они достигнут Брюсселя до наступления темноты.
Жан-Пьер наслаждался триумфом победы, одержанной два дня назад над пруссами при Линьи, и не могло быть никаких сомнений, что сейчас они делают первые шаги к новой славе.
Наполеон с уверенностью сказал своим офицерам, в том числе Жан-Пьеру, что иностранные вспомогательные войска Веллингтона обратятся в бегство в самом начале сражения, а «красные мундиры»[10] сломит шок массированного обстрела.
— Я буду молотить их артиллерией, — объявил он, — наседать на них кавалерией и заставлю их обнаружить себя. А когда буду точно знать, где англичане, пойду прямо на них со всей своей гвардией.
Жан-Пьер считал, что артиллерийский обстрел из восьмидесяти орудий, начавшийся в час дня, не обманул ожиданий. Из общего числа пушек двадцать четыре были мощными двенадцатифунтовыми «Наполеонами» с радиусом поражения две тысячи ярдов.
Битва была ожесточенной.
Днем французские артиллеристы снова заняли свои позиции на центральных рубежах и возобновили обстрел. Такой мощности огня не могли припомнить даже самые бывалые ветераны.
«Мы побеждаем!» — подумал Жан-Пьер, направляя людей в атаку.
Они размахивали оружием и кричали: «Vive L'Empereur!»
Потери лошадей были ужасающими. Несчастные создания сотнями лежали на земле мертвыми или умирающими.
Всадники, многие из которых были ранены, падали в грязь. В течение двух часов французских кавалеристов пять раз выбивали с позиции.
Пять раз они собирались с силами в поле и возвращались. Никто не мог усомниться в их отваге, но орудийный огонь противника был точен, и горы убитых продолжали расти.
6 
