Последние отзывы

  26  

Но она поцеловала его как женщина, которая не задумывалась о том, какой у него характер.

А потом доказала, что даже после всех этих лет она знала его сердце лучше, чем кто-либо другой. Потому что оставила его тогда, когда он нуждался в уединении. Оставила его, чтобы он смог погрустить о Марке Митчелле, о днях разделенного смеха и о вечной дружбе в крошечном домике на дереве.

Эта женщина собиралась свести его с ума.

Если бы он только мог, он бы прямо сейчас позвонил в аэропорт и улетел бы ближайшим рейсом.

Но он не сделал этого.

Он лежал на своей кровати, подложив руки под голову. И вспоминал момент, когда ее отец, Фрэнк, предложил тост за Марка. Он вспомнил тишину, которая воцарилась в комнате, и неожиданное ощущение, что эта тишина наполнена миром, спокойствием. Он почувствовал это снова в домике на дереве и плакал до тех пор, пока у него не кончились все слезы. А сейчас какое-то теплое, наполненное покоем состояние овладело им. Ему не нужно волноваться о завтрашнем дне, просто есть сейчас, и все.

И в этот момент он почувствовал себя счастливым. Так он не чувствовал себя очень, очень давно.

Адам закрыл глаза и уснул, даже не сняв одежду.

Тори услышала, что он пришел. Он насвистывал, но у него это получалось не лучше, чем когда он был подростком, — резкий звук и трудноразличимая мелодия «Джингл Белз», единственная мелодия, которую, насколько она помнила, он вообще насвистывал.

Когда Тори не услышала звонка в дверь, она повернулась к забору.

Первыми через него перелетели цветы.

Затем появились его ноги. Она смотрела, как он приостановился, балансируя на верху забора, а затем соскочил на землю. Он поднял цветы, продолжая насвистывать с видом человека, вполне довольного собой.

— У тебя уже неплохо получается, — сказала она неохотно.

Он заметил ее.

— Практика дает результаты.

— Тебе не обязательно было приносить мне это, — сказала она, когда он подошел к ней, протягивая цветы. — Твой предыдущий букет еще вполне неплохо себя чувствует.

— А, хорошо…

Она внимательно смотрела на него. Сегодня его лицо было отдохнувшим. Он выглядел молодым и полным озорства. Она догадалась, что прошлой ночью он сражался со своими демонами и вышел победителем.

— Как ты находишь эти букеты так рано утром?

— Да они везде.

— У уличного продавца, — догадалась она. — Тебе становится жалко тех, кто продает цветы.

Он покраснел.

— Она еще совсем ребенок, явно бедствует.

— О, Адам, — она опустила лицо в букет.

— Большое дело, — сказал он.

Она смотрела на него и думала, что он ответил так, как вчера, после поцелуев. Может, для него все-таки их история была важнее, чем он пытался показать.

Тори вспомнила, как вчера, в постели, ее мучили мысли о нем, и об этом поцелуе, и о том, к чему все это приведет, но разве что-то зависело от нее?

Она решила, что они вместе закончат то, о чем просил Марк. Снова на какое-то время станут тремя мушкетерами.

А потом она попрощается с Адамом навсегда.

Сохранит его образ в копилке воспоминаний рядом с образом Марка и продолжит свою жизнь, делая композиции из сухих цветов. Обустроит свой дом, подглядывая за соседскими усовершенствованиями. Можно даже для компании завести кота.

— Ну и как же запускать змеев, если не бегать? — спросила она, наливая ему кофе.

Он сделал медленный оценивающий глоток.

— Увидишь.

Через некоторое время она увидела. Он взял напрокат машину.

— А почему ты не взял мотоцикл?

— У него нет багажника.

— А зачем тебе нужен багажник?

— Инвалидное кресло.

— Что?!

— Там помещается инвалидное кресло.

— Ты шутишь?

— Нет.

Он поставил машину на одну из стоянок парка. Выпрыгнул из нее, открыл багажник и вытащил оттуда кресло-коляску. Зажурчал ее смех, прозрачный и чистый, как ручей. Адам посмотрел на нее, пробормотал что-то и сказал:

— Залезай.

Она колебалась. Почему бы не отдаться этому безумию? Это всего лишь на день, максимум на два.

И это было для Марка.

Или для нее. Для той ее части, которая позабыла, как смеяться, как выразился Марк.

Она устроилась на сиденье, и он дал ей странную вещицу, которая была похожа на коричневую бумажную сумку, прикрепленную к планкам.

— Что это? — спросила она. На предмете был прелюбопытнейший рисунок — дракон с горящими глазами, изрыгающий огонь.

  26