32 
– Ты… ездить… лошадь… да… нет? Пиппа фыркнула.
– Иго-го… лошадки? Да? – настаивал он.
– Нет, нет! – протестующе воскликнула девушка. Я не любить лошадки… нет!
Венеция обернулась и увидела, что Майк пытается изобразить из себя всадника. Пиппа залилась смехом, затрясла головой, бросила на Венецию наглый взгляд и вылетела из комнаты.
Майк рухнул в кресло, вытянул ноги и закурил сигару.
– Чертовски хорошо здесь, – проговорил он. – Снаружи так холодно. Что ты делала сегодня весь день, милая?
Ничего не говоря, она начала разливать кофе по миниатюрным чашкам, которые раньше принадлежали матери Майка и относились к тем редким и изящным вещам, которые она обнаружила в этом доме. Не зная почему, но ей была неприятна фамильярность Майка с испанской девушкой.
«Я не снобка, – сказала она самой себе. – И дело не в том, что Пиппа находится у нас в услужении, и он слишком часто с ней шутит. Дело в том, что он так легко и свободно относится ко всем женщинам всех классов. Он лишен достоинства и деликатности чувств. А как на него сердиться!..»
Он такой симпатичный.
Странно, но эта веселость Майка, которую она всегда считала одной из привлекательных его сторон, теперь вызывала у нее раздражение. У нее иногда даже возникло желание, стереть с его красивого лица вечную улыбку и хоть однажды увидеть его серьезным.
Она не должна рассуждать подобным образом, продолжала думать про себя Венеция, и постаралась придать своему голосу веселый тон, рассказывая Майку о том, чем занималась весь день.
В полдень она поехала в Льюис за покупками, а утром писала письма и оплачивала счета. Здесь она многозначительно посмотрела на Майка, лениво листавшего страницы «Тетлера». Он поднял глаза и воскликнул:
– О Господи! Ты видела это, Венеция? Он передал ей журнал, и Венеция поняла, что его внимание привлекла фотография достопочтенной Агаты Беллаторп с ружьем подмышкой, сделанная на прошлой неделе. Рядом с ней стояла мисс Джикс Лоусон.
– Значит, Джикс попала в «Тетлер», – засмеялся он. – Ей это будет приятно. Знаешь, у этой девушки отличные ноги. В этом она просто неотразима… – он нагнулся и ткнул пальцем в фотографию, где Джикс была изображена в бриджах и полувере.
Венеция отдала журнал обратно.
– Кажется, ты говорил, что Джикс не охотилась у Агаты и ты перестал с ней встречаться.
– Разве? Я так не думаю, дорогая. Она объявляется везде, где представляется возможность пострелять.
Венеция снова промолчала, не давая выплеснуться своим сокровенным чувствам наружу. Она знала, что раньше Джикс Лоусон была подружкой Майка и, хотя неприятно было осознавать, что ее муж регулярно видится с девушкой, бывшей его любовницей, решила не разводить сантименты, чтобы Майк не поднял ее на смех и не сказал, что она старомодна. Как он ее мучил временами!
– Ну, и как поживает Джикс? – холодно спросила она.
– О, она рассказала мне о своем романе. Так вот, он гораздо старше ее и хочет на ней жениться, а она считает, что с ним покончено. Сомнительно, что Джикс вообще выйдет за кого-нибудь замуж.
– Возможно, она продолжает любить тебя, – заметила Венеция.
– Я не удивлюсь, – сказал Майк зевая.
– Каким несносным ты бываешь, – тихо проговорила Венеция.
Он рассмеялся, понимая, что играет на самых чувствительных струнах жены.
– Я честен, вот и все, мой ангел.
– Мне кажется, я даже иногда жалею Джикс.
– А знаешь, можно смело утверждать, что она не любит тебя.
– Я и не рассчитываю на это, – мрачно сказала Венеция.
– Ты всегда старательно избегала ее с тех пор, как мы обосновались здесь, и это особенно проявилось, когда ты не пригласила ее на новоселье.
Лицо Венеции покрылось пятнами, и она широко открытыми глазами уставилась на него.
– Но, Майк, ты же согласился, что мы не должны приглашать ее.
Майк принялся дальше разглядывать журнал, и Венеция не могла видеть его лицо.
– Ты, кажется, не особенно горела желанием встретиться с ней; ты, наверное, имеешь «зуб» на нее. Ну да оставим это. Все же я думаю, что вышло не совсем удобно. Джикс прожила в этих краях всю жизнь, и она везде бывает, кроме нас, а это бросается в глаза. Понятно?
Венеция раскрыла рот и тут же закрыла его. Сердце учащенно забилось, а щеки продолжали пылать. Бестактность Майка не знала границ. Было ясно, что ему очень не нравится то, что она не приглашает к ним в дом Джикс Лоусон. С трудом сдерживаясь, Венеция сказала:
32 
