82 
– Сеньор, – в отчаянии заявил он, – люди называют вас трусом!
– Неужели, Неель? – угрюмо ответил герцог. – Но они хотя бы не называют меня Торопыгой-дураком, и на том спасибо!
– Мы ведь можем рассеять врагов, монсеньор. Награбленное добро лишает негодяев свободы маневра, их люди стали неуправляемыми, а лидеры – беззаботными, слишком рано уверовавшими в легкую победу!
– Главный Сокол, сколько людей, по-вашему, мы можем потерять в этой стычке? – спросил Вильгельм.
Неель ответил ему непонимающим взглядом.
– Qi de ceo? Какое это имеет значение? – сказал он. – Мужчины должны погибать в бою. Какое значение будут иметь потери, если мы прогоним короля прочь?
– Отличный совет! – грубо отозвался Вильгельм. – Да подумайте же хоть немного о будущем, виконт! Что вы мне сможете предложить, когда король вернется со свежими силами, чтобы покорить и уничтожить меня, а половина моих солдат останется лежать на этих равнинах? – А потом, видя, что Сен-Совер пристыженно умолк, герцог добавил: – Верьте мне, Неель: я обращу короля в бегство, но это он должен потерять людей в стычке, а не я.
Они взглянули друг другу в глаза. Неель поднес руку к шлему и отдал честь.
– Монсеньор, правы ли вы или же ошибаетесь, я пойду за вами до конца, – сказал он.
Его речи почти слово в слово повторил Тессон Сингуэлиц, когда вернулся из вылазки против фуражиров французской армии; правда, он счел, что сейчас самое время нанести удар.
– Послушайте, монсеньор, мои люди вкусили крови, – сказал Сингуэлиц, снимая латные перчатки. – Как вы думаете, смогу я удержать их и не дать им вцепиться королю в глотку, а?
Но герцог слишком хорошо знал своего верного сподвижника.
– Они что же, чересчур сильны для тебя, Тессон? – с обманчивой мягкостью поинтересовался Вильгельм.
– Богом клянусь, нет конечно! – опешил владетель Сингуэлица.
– И ты для меня тоже не слишком силен, – продолжал Вильгельм. – И я говорю тебе: не дай им вцепиться Генриху в глотку.
Владетель Сингуэлица громко расхохотался.
– Я получил свой ответ. – Он повернулся, когда в шатер вошел Рауль, и кивнул ему. – Что ж, мессир Рауль, как видите, я вернулся. А вот тридцать человек короля к нему больше не присоединятся, – самодовольно сообщил Тессон.
– Да, я слышал, – улыбнулся Рауль. – Постарайтесь не сожрать все войско Генриха, пока я не вернусь, чтобы посмотреть, как вы это делаете.
– А, так вы отправляетесь на восток, друг мой? Вам нужен эскорт?
Рауль лишь отрицательно покачал головой, а Тессон продолжал:
– Что ж, да хранит вас Господь. Привезите нам хорошие известия от Роберта д’Э. – Сингуэлиц вышел, и полог шатра громко хлопнул ему вслед.
Рауль выехал из лагеря на закате, направляясь на северо-восток, в сторону Сены. Он уже не впервые исполнял роль связного между герцогом и командирами его восточных отрядов, но отцу, который провожал сына, вдруг захотелось, чтобы вместо него отправился кто-нибудь другой. Одинокого всадника, едущего по разоренной войной территории, могли подстерегать любые напасти, а его никак не покидало ощущение, что Рауль как раз из тех людей, кто с легкостью может угодить в лапы неприятеля. Отец смотрел Раулю вслед, пока тот не скрылся из виду, а когда медленно повернулся, чтобы идти к себе, то обнаружил – рядом с ним стоит Жильбер Дюфаи. Хуберт не хотел, чтобы кто-нибудь догадался о том, что он переживает из-за сына, посему лишь молодецки расправил плечи и небрежно заявил: надеется, Рауль не заснет и не свалится с коня, прежде чем доберется до лагеря графа д’Э.
Жильбер зашагал рядом с ним и с улыбкой сказал:
– Что за странное все-таки создание Рауль! Он уверяет, будто не любит драться, но, когда требуется доброволец для такой вот поездки, всегда вызывается первым. Ваш сын решил, что в начале года сам должен привезти сведения из Франции. Откровенно говоря, я не думал, что он выйдет из этого дела живым, а что до Эдгара, который считает, будто тот, кто не может поспорить с ним шириной плеч, вообще ни на что не годен, так вот, он принялся оплакивать его, не успел Рауль двинуться в путь.
– Ну, – заявил Хуберт, преисполнившись некоторой важности, – Рауль может, конечно, иногда придерживаться совершенно дурацких идей, но при всем при том у него есть голова на плечах, и, полагаю, он сумеет позаботиться о себе в случае необходимости.
– Вот именно, – согласился Жильбер. – Хотя по его виду этого не скажешь, а послушать его, так можно подумать, будто ему отроду не доводилось держать меч в руке или совершать что-либо необычное. – Он сделал паузу. – Наверное, именно поэтому его все так любят. Он не хвастает, подобно всем нам, и, несмотря на то что уверяет, будто ненавидит проливать кровь, дерется не хуже любого из нас. Я сам видел, как он перере́зал горло с такой легкостью, что залюбуешься, – добавил Жильбер и коротко рассмеялся.
82 
