42 
Она не могла так больше жить — в убогой квартирке, убегая и прячась, разрываясь между любовью и долгом.
Медленно, словно из последних сил, она сделала еще один круг по парку и направилась к выходу.
Ей нужно было написать письмо.
Анатоль вошел в офисное здание, в котором находилась контора его адвокатов. Он назвал администратору свое имя, и его тут же пригласили в кабинет.
— Она здесь? — был его первый вопрос, как только он открыл дверь.
Мужчина за столом кивнул:
— В соседней комнате.
— И ребенок?
— Да.
Анатоль почувствовал облегчение.
— Вы хотите, чтобы я присутствовал при встрече? — осторожно спросил адвокат.
Анатоль покачал головой:
— Я вас позову, когда вы понадобитесь. Вы достаточно четко изложили мои права, так что теперь я знаю, на что я могу рассчитывать. — Он сделал паузу, потом все-таки спросил: — Она что-нибудь говорила обо мне?
Адвокат в ответ лишь покачал головой.
— Хорошо. Проводите меня.
Анатоль тряхнул головой, словно пытаясь отогнать непрошенные мысли. Он должен был собраться и сосредоточиться на одной единственной цели — на Джорджи.
Лин сидела в кресле рядом с журнальным столиком, держа на коленях Джорджи с его любимым плюшевым мишкой, которого купил Анатоль в Лондоне. Казалось, с тех пор прошла целая вечность, или это вообще было в каком-то другом мире. Услышав, как открылась дверь, она вздрогнула.
Анатоль. Она снова увидела его спустя столько времени.
Такой же потрясающе красивый, как и тогда, в первый день их встречи.
Словно волна горячего прилива прокатилась по ней. Ее глаза затуманились, остановившись на его лице, когда он вошел.
Джорджи тоже увидел его, узнал и радостно протянул к нему ручки.
Анатоль пересек комнату и подхватил его на руки, улыбаясь и обращаясь к нему по-гречески. Потом повернулся к Лин.
На мгновение в его глазах что-то вспыхнуло, но затем сразу исчезло.
Он стоял неподвижно. Лицо — каменная маска.
— Значит, ты привезла его. Не думал, что ты на это решишься.
Лин заставила себя ответить.
— Я же написала, что привезу, — с трудом проговорила она.
Анатоль нахмурился, его глаза сузились.
— Так почему? Почему ты привезла его? Чего ты добиваешься, Лин?
Она знала, что Анатоль злится на нее, но это было уже не важно. Она пожала плечами:
— А что мне еще оставалось делать? Я убежала, потому что была в панике. Но потом я поняла, что бежать не имело смысла. — Она посмотрела на него, пытаясь не показать переполнявшие ее чувства.
«То, что ты видишь сейчас Анатоля, ничего не значит, потому что ты сама никогда для него ничего не значила, ты была лишь препятствием на его пути. Все, что было между вами, — ненастоящее. Ты была лишь средством для достижения цели».
Она смотрела на Джорджи, которого Анатоль держал на руках. Ее сердце разрывалось от боли.
Она для него — ничто, для него важен только Джорджи!
И об этом она должна помнить. Только так она может пережить то, что должно произойти.
— Сначала я подумал, — сказал он, — что ты отправилась в тот дом.
Она нахмурилась:
— В дом? В какой дом?
— В дом у моря — тот, что я тебе купил.
— С какой стати я бы туда отправилась?
— Потому что он твой.
— Мой?! Да что у меня есть моего, Анатоль? Теперь у меня нет даже Джорджи.
Она все-таки сказала это. Сказала то, что должна была сказать с самого начала.
— Я подпишу все бумаги, — продолжала она. — Могу это сделать прямо сейчас. Или потом, когда захочешь. Могу дать свой адрес на всякий случай, хотя я еще не знаю, где буду жить. — Она заставила себя встать и, сделав глубокий вдох, проговорила: — Я принесла его вещи. Их немного. Я взяла только самое необходимое. Все в этих сумках. — Она кивнула на пару сумок рядом с коляской. — Коляска не слишком хорошая, но ей можно пользоваться, пока ты не купишь новую, но складывать ее нужно осторожно, там часто вылетает пружина. Вот его паспорт, — сказала она, дрожащими руками доставая из сумочки паспорт. Ее голос дрогнул, и она притворно закашлялась. Только бы не расплакаться. — Надеюсь, — продолжала она, — что никаких проблем не будет, и вы скоро сможете уехать в Грецию. Ну вот и все.
Ее голос оборвался. Она взяла свою сумку и направилась к двери.
Она не должна смотреть на Анатоля. Не должна смотреть на Джорджи. Должна просто идти.
— Что, черт возьми, ты делаешь?
42 
