126 
Принцесса была совсем рядом. Теперь она стояла у меня за спиной и шептала:
— Представить себе, как падаешь… падаешь… короткий крик… безумное ликование… Несколько секунд, и все позади. Все…
Внезапно меня охватила паника. Зачем она меня сюда привела? Что означают все эти разговоры? Что она хочет этим сказать?
Она знает, что Кендал — сын Ролло, подумала я. Должно быть, считает, что в Париже мы были любовниками, а возможно, продолжаем оставаться ими и сейчас.
Она ненавидит его. Но ей все равно должно быть обидно, что он любит меня. Что всем известно, как сильно он любит моего сына…
Принцесса Мари-Клод импульсивна и склонна к истерии. Испытания, через которые ей пришлось пройти, выйдя замуж за Ролло и выносив ребенка от другого мужчины, не могли не подкосить ее физическое здоровье. Но не повредили ли они также и ее рассудок?
В течение нескольких секунд я была уверена, что она привела меня сюда, преследуя какую-то цель, и что этой целью вполне могла быть месть. Мне? Скорее, ему. Если она считала, что он любит меня, то самым сильным ударом для него стала бы моя гибель.
Это так легко. Мою смерть назвали бы несчастным случаем. Земля осыпалась… Она поскользнулась… Подошла слишком близко к краю…
Сейчас… Сейчас она толкнет меня вниз… в забытье.
Я резко обернулась и отступила от края обрыва.
Она смотрела на меня неподвижным взглядом, в котором можно было прочитать покорность судьбе.
— Вы стояли у самого края, — произнесла она, как будто упрекая меня. Затем издала нервный смешок. — В какой-то момент вы меня напугали. Я почти… увидела, как вы падаете… Вернемся к лошадям. Я дрожу… от холода. Сейчас не то время года, чтобы долго рассиживаться на траве.
Муки выбора
Этот эпизод потряс меня до глубины души. Мне удалось как-то убедить себя в том, что опасность была воображаемой, но я все равно пыталась до мельчайших подробностей воспроизвести все, о чем мы тогда говорили и что происходило, пока мы стояли на краю обрыва. Она вполне оправданно интересовалась Кендалом. Ведь наверняка все окружающие тоже задаются подобными вопросами. Ролло и в самом деле демонстрирует необычайный интерес к Кендалу, в то же время даже и не пытаясь скрыть свое безразличие к мальчику, который считается его сыном.
Видимо, очень скоро наступит кульминация этого действа, и одна часть моей натуры требовала в связи с этим скорейшего отъезда, тогда как вторая часть задавала вполне естественный вопрос: «Куда?»
Я продолжала работать над портретом Вильгельма. Ролло, как я просила, приходил в мастерскую, и Вильгельм трогательно радовался тому, что отец проявляет такой интерес к его портрету.
Ролло внимательно разглядывал Вильгельма, а затем делал замечания относительно моей работы.
— Тебе удалось уловить выражение его лица, — говорил он. Или: — Мне кажется, такой цвет кожи, как у него, очень сложно передать.
Вильгельм расцветал в лучах такого неожиданного интереса к своей персоне. А я, как всегда, на время работы забывала обо всех своих страхах, наслаждалась процессом творчества и была просто счастлива. Кендал настаивал на том, чтобы присутствовать на всех сеансах. Он тоже писал портрет Вильгельма. Невзирая на неопытность, из-под его кисти все же выходило нечто, довольно явственно напоминающее Вильгельма.
Вот так мы сидели вчетвером в мастерской. Я писала портрет, и меня постепенно охватывало ощущение безмятежности. Хотелось, чтобы эти магические часы, минуты и мгновения длились вечно. Дети тоже ощущали прелесть царящего вокруг покоя. Ролло как будто забывал о своих страстях и с удовольствием погружался в благотворную атмосферу.
Разумеется, это не могло продолжаться бесконечно. Миниатюра близилась к завершению. Но свое дело она сделала, дав Вильгельму то, чего ему всегда недоставало. Мальчуган заметно изменился. Мы с Жанной помогли ему обрести уверенность в себе. При участии Кендала, конечно.
Вести из внешнего мира были неутешительны. Враждующие политические группировки, разбросанные по всей Франции, никак не могли прийти к согласию. В республиканском правительстве были очень сильны монархические тенденции, что не могло не сказываться на его действиях. В Париже продолжались беспорядки. Там царил подлинный хаос, подогреваемый усилиями тех, кто был заинтересован в таком положении вещей.
Что можно было предпринять? Я снова начала подумывать об Англии. Поехать в Коллисон-Хаус и жить там вместе с Клэр. Я не получила ответа на свое письмо, но дошло ли оно до адресата? В любом случае я была совершенно уверена, что она обрадуется моему приезду.
126 
