Особенно,... 
69 
– Так ты же сам предупредил, что хитрый маневр проведешь по введению в заблуждение соглядатаев Охранки! Чтобы они не добрались до твоего письма к любимой девушке!
Я скривился, будто незрелый лимон раскусил. Любимая девушка, как же!
С досадой махнув рукой, я отправился с обходом по таможенному посту, на ходу размышляя о том, что же теперь делать и стоит ли готовиться к тому, что сюда в скором времени заявится разгневанная демоница. В конце концов пришел к выводу, что слишком сильно беспокоиться по этому поводу не нужно. Если бы младшая ди Мэнс хотела, давно бы меня нашла. Если учесть, какую должность занимает муж ее сестрички, сделать это проще простого.
В общем, единственное, чего в итоге добился бес, – это мое испорченное настроение. Которое было весьма радужным, надо сказать, в связи с приездом Энжель. Остаток дня я только о ней и думал… Даже спать не лег, втайне надеясь, что она заглянет поздней ночью в гости. И мои мечты сбылись! Она пришла! Опять с мешочком за плечом.
– Вот, Кэр, как ты и просил. – Едва очутившись в моей комнате, она сразу выложила на стол пару кристаллов кварца, каждый размером с детский кулачок.
– О, спасибо! – искренне обрадовался я и убрал стихиальные накопители в шкаф. Потом ими займусь.
А моя гостья в это время развязала свой мешочек, в котором обнаружились добрая закуска и бутыль вина, в этот раз красного. Видимо, Энжель заметила, что белое я потреблял без особого энтузиазма.
Наше давнее застолье повторилось, за тем лишь исключением, что мучить Энжель табуреткой я в этот раз не стал. Сразу усадил ее рядом с собой на кровать. Это ее жутко смущало поначалу, но потом она привыкла и после третьего кубка уже не вздрагивала всякий раз, когда мы случайно касались друг друга.
А к концу бутыли все стало просто сказочно хорошо. Энжель наконец уступила моим поползновениям и перебралась ко мне на колени. Это немного смирило меня с тем, что она опять пришла в платье и полюбоваться на ее ножки не удастся. В этот момент я поймал себя на мысли, что чувствую себя по-настоящему счастливым. Удивительное ощущение… Такое светлое и прекрасное… Так бы и провел целую вечность, сидя с Энжель и целуясь в уютном полумраке… Мм… До чего же у нее сладкие губки…
– Кэр, Кэр, ты что творишь?! – разорвав затянувшийся поцелуй, с паникой в голосе прошептала Энжель.
– А? Что? – не понял сначала я, до того был разочарован отлучением от нежных девичьих губ.
– По-дружески ли это, Кэр? – тихо вопросила зардевшаяся как маков цвет Энжель. И опустила взгляд…
– Что? – недоуменно повторил я, тоже опуская взгляд. И сам покраснел, обнаружив, что моя правая рука самым наглейшим образом развлекается! Лаская девичью грудь! Шнуровка-то на платье Энжель каким-то непостижимым образом развязалась, чем и не преминула воспользоваться моя лапа!
– Вот это… Точно по-дружески? – стыдливо спросила Энжель, указывая пальчиком на мою ладонь, обхватившую ее левую грудь.
– Вот это самое это?.. – глупо протянул я, побагровев. Но прекратить нагло лапать девушку оказался не в состоянии. Рука-то меня просто не слушалась! Пришлось брякнуть, чтоб не пугать Энжель отсутствием контроля над собственным телом: – Это очень даже по-дружески! Да-да, даже не сомневайся!
Правда, сомнение было просто огромными буквами написано на лице Энжель, которая затрепетала после моих кощунственных слов, как тростинка на ветру. А может, и не после слов… Наглые лапы-то не унимались! Не удовлетворившись содеянным, они осторожно раздвинули лиф платья, полностью обнажив небольшую, изумительно четкой формы грудь.
– Кэр, это… это возмутительно! – потрясенно выдохнула Энжель, когда я, не сдержав восхищения, приник губами к ее груди. Однако, к моей вящей радости, не оттолкнула меня и не отстранилась… Позволив делать то, что делаю, видимо, рассчитывая на то, что я вскоре образумлюсь.
Все хорошо, однако лиф платья так дурацки пошит, что все время норовит вернуться на свое законное место и скрыть от моих жадных губ и наглых рук чудесную грудь Энжель. Устав бороться с треклятой тряпкой, я зарычал и попытался применить силу. Не помогло. Лиф затрещал, но позиций не сдал. И тогда… Тогда я просто вытряхнул протестующе пискнувшую Энжель из платья, решив проблему самым кардинальным образом. Но сделал хуже только себе… Ибо на Энжель не осталось больше совсем ничего. Кроме откровенного разврата! В виде последнего писка возмутительной аквитанской моды! А именно – тонюсеньких трусиков, не прикрывающих почти ничего! Да и что могут скрыть два этих крошечных кусочка белого шелка, кои вместе поместятся на ладонь?
69 
