Последние отзывы

  81  

— Позвольте, я ничего не приказывал! — возразил Менкье, хотя по его глазам было видно, что он все знает. — Я не могу сутками следить за тем, чем занимаются солдаты. — И видя, что Тайль не предпринимает никаких действий, а только смотрит на него, примирительно произнес: — Не порите горячку, капитан. Вы назначены на Хива-Оа, возвращайтесь туда. Что касается гордости вашей девушки, вы рассуждаете, как европеец, склонный искать романтику в отношениях полов. В Полинезии женщины принадлежат всем и каждому; они считают противным природе, если встреча с мужчиной не заканчивается близостью.

Капитан сжал кулаки. Тем не менее он был намерен держать себя в руках. Ничто, кроме этого жеста, не выдало того, какая борьба шла в его душе.

— Моана — дочь вождя, она не принадлежит всем и каждому! И я не намерен возвращаться на Хива-Оа. Это остров Атеа. Надеюсь, вопреки вашим ожиданиям, вы еще услышите об этом человеке. Кроме того, я жалею, что вместе с Буавеном он не убил также и вас, и губернатора Питоле! Клянусь, вы этого заслуживаете!

Начальник гарнизона побагровел.

— За такие речи я немедленно отправлю приказ о вашей отставке на материк!

— Я не стану дожидаться, пока его подпишут! Я отплываю первым же судном.

— Хотите прослыть дезертиром?

— Нет, если вы не хотите прослыть самоуправцем и казнокрадом!

Сказав это, Морис повернулся и вышел за дверь. Он знал, что ему в спину несутся возмущенные проклятия, как подозревал, что, несмотря ни на что, сумеет покинуть остров безнаказанным. В его поясе был запрятан и другой жемчуг, тот, который ему посчастливилось найти в покинутой и полуразрушенной крепости в одной из хижин. Прозрачные, крупные, круглые жемчужины напоминали чьи-то застывшие слезы. Они лежали на полу, под циновкой. Тайль решил, что имеет полное право утаить от командования эту находку.

Вернувшись в дом священника, Морис вновь попросил позволения увидеть Моану. Она лежала в той же позе, только теперь ее лицо прикрывали волосы.

— Моана, — начал капитан, не зная, слышит ли она его; — я прошу тебя стать моей женой. Мы заключим христианский брак, и я увезу тебя в свою страну. Я хочу, чтобы ты узнала мой мир. Клянусь, я не прикоснусь к тебе даже пальцем, если ты не захочешь. Я постараюсь загладить чужую вину, попытаюсь сделать тебя счастливой. — Потом повернулся к отцу Гюильмару: — Вы мне поможете? Уговорите Моану венчаться со мной?

Отец Гюильмар кивнул, ибо видел в глазах капитана выражение, присущее благородному человеку и истинно любящему мужчине.

Неделю спустя Морис на руках внес на палубу судна завернутое в покрывало безвольное женское тело. Ему удалось договориться с капитаном и устроить Моану в каюте. Тайль немного посидел возле нее, а когда корабль начал отчаливать от берега, поднялся наверх, чтобы навсегда проститься с этой землей. Как он полагал — навсегда.

В его ушах звенели слова, которые на разные лады повторяли все белые мужчины, с какими ему довелось общаться на Маркизских островах: «Вы будете глубоко несчастны, если попытаетесь вложить в ваши отношения с полинезийской женщиной какие-то чувства». — «Смотрите на нее, как на вещь, так будет лучше для вас обоих». — «К потребностям плоти здесь надо относиться так же просто, как к хорошему бифштексу или стакану доброго вина». — «Уж с чем точно полинезийцы не связывают свои чувства, так это с сердцем!»

До недавнего времени Моана охотно спала с ним, однако она оставалась глуха к его более высоким потребностям, ни разу не дала понять, что любит его и как-то выделяет из остальных. Возможно, она принадлежала только ему, потому что, в силу своего происхождения, обладала большей независимостью и гордостью, чем другие женщины. Тем не менее для предавшего ее Атеа эта девушка сделала куда больше, чем для него, Тайля. Являлась ли причиной пресловутая мана или что-то еще? Морис подозревал, что никогда не узнает ответа на этот вопрос.

Несмотря на все влечение и симпатию, он никогда не думал, что женится на Моане. Возможно, то был сиюминутный порыв, но сейчас он связывал свое решение не с сердцем, а с разумом. С совестью. С долгом.

Отец Гюильмар так и не добился от девушки ни слова «да», ни слова «нет», однако пошел навстречу Морису. Если б Моана стала сопротивляться, он бы отказался их венчать, но во время обряда она походила на куклу, и если б ее не поддерживала Сесилия, едва ли могла бы стоять на ногах.

  81