197 
— Но не хотите же вы сказать, что это общежитие компании Norm Со? — спросила она.
Неужели Билл настолько одурачил ее?
— У Norm Со вообще нет общежитий, — объяснил мистер Дагсвар. — Они заключать договор на работы по контракту с мистером Тангом. Мистер Танг — большой человек в городе. Он владеет фабриками. Он владелец бараков. Он привозит сюда тысячи рабочих. Они все думают, что их везут в Америку, что они станут богачами, что пошлют домой деньги, чтобы поддержать семью. Вместо этого им ничего не платят, но требуют дорогую плату за этот дом и еду.
— Но почему они не протестуют? Почему не организуют профсоюз?
— Если они начнут жаловаться, то их вышвырнут с работы. Тогда у них ничего не останется вообще. — Он посмотрел вокруг на грязное и обветшалое помещение и продолжил: — Очень мало — это очень много по сравнению с ничего. Показать вам тех, у кого нет ничего?
Карен угрюмо кивнула.
— Покажите.
Дом правильно было бы назвать трущобой. В нем не было даже водопровода. Пол — сплошная грязь. В двух комнатах проживало четырнадцать женщин. Их всех уволили с фабрики либо за то, что они чем-то не угодили начальству, либо из-за того, что не вырабатывали свою норму. Кое-кто из них раньше работал по восемьдесят часов в неделю, пока позволяло зрение, а потом был уволен. Другие же, как с некоторым вызовом в голосе объяснил ей мистер Дагсвар, были уволены за то, но отказались переспать с распорядителями работ. Если бы они уступили, то забеременели бы, а тогда их бы тоже уволили. Как ни крути, а результат один и тот же — они становились проститутками, обслуживая столь же бедных мужчин.
Миссис Дагсвар молча распаковала свертки с одеждой и едой, которую они привезли в багажнике своей тойоты. Женщины молча обступили машину. Им очень хотелось получить что-нибудь из привезенного, но они боялись подойти, то и дело поглядывая на Карен.
— Им стыдливо, — пояснил ей мистер Дагсвар.
— Им стыдно, — поправила его жена.
И вдруг из темноты комнаты раздался женский вопль. Из хижины выскочила женщина и бросилась к машине, как показалось Карен, с какой-то угрозой. Но миссис Леммон спокойно выслушала ее крики. Слова вырывались с придыханием, а сама она стояла, напряженно расставив ноги, как будто собиралась в любой момент снова броситься бежать обратно в темноту трущобы, откуда только что появилась. Позы всех трех миссионеров тоже стали напряженными. Мистер Дагсвар повернулся к Карен и сказал:
— Одну из девушек увезли в родильный дом. Но там какие-то сложности. Нам надо срочно ехать туда: девушку отказываются принять.
— Я еду с вами, — сказала Карен.
Имя девушки звучало вроде Мей Линг. Она сидела, скорчившись на полу, прислонясь спиной к перегородке приемного отделения больницы. Миссис Леммон опустилась на колени рядом с ней. Миссис Дагсвар сделала то же самое, а мистер Дагсвар направился к приемной, перешагивая через тела лежащих на полу людей, которыми был заполнен весь коридор. За конторкой сидела жирная смуглокожая женщина в зеленом больничном халате. Она контролировала вход в больницу с помощью скользящей стеклянной перегородки. Мистер Дагсвар оттолкнул перегородку. Эта женщина, сестра или администратор больницы, была филиппинкой. Она посмотрела на вошедшего со скучающим видом.
— Почему вы не оказываете помощь миссис Линг? — спросил он. — Это одна из работниц фабрики.
— Она горожанка? — спросила женщина.
— Нет, — признался мистер Дагсвар.
— У нее есть страховка? — спросила женщина.
— Нет, но мы за нее заплатим. Вам надо срочно оказать ей помощь.
Женщина медленным движением открыла ящик и достала регистрационную карту.
— Вы ее отец? — спросила она.
Карен показалось, что мистер Дагсвар покраснел, но было ли это вызвано смущением или негодованием, она не знала.
— Нет, — сказал он, — но вам надо поторопиться.
— Роды стоят четыреста долларов. У вас есть такие деньги?
Карен пошарила в карманах и достала пять стодолларовых банкнот.
— Вот, возьмите, — сказала она, по купюре протягивая деньги женщине, и передавая последнюю сотню, добавила: — Это вам. А теперь распорядитесь принести носилки и отнести девушку к доктору. Немедленно.
Двумя часами позже Мей Линг умерла, оставив после себя только кровавый след и рожденного ребенка. Ей было лет тринадцать, может быть, четырнадцать, она была ровесницей Тиффани. Мистер Дагсвар объяснил, что дети часто говорят, что они старше своих лет, чтобы устроиться на работу. У Мей Линг начались кровотечения еще до родовых схваток, и она не дожила до того момента, когда могла бы увидеть своего ребенка — крепенькую, здоровенькую девочку. Карен стояла в испачканном кровью проходе и ревела. Мистер Дагсвар прочитал молитву и окрестил родившегося младенца. Карен вошла в комнату и молча посмотрела на ребенка, которого он держал на руках. Волосики малышки образовывали ореол из темных перышек вокруг головки, и несмотря на свое трудное появление на свет, у нее была кожа прекрасного золотистого оттенка. Карен не могла оторвать глаз от малышки. Ей хотелось ее потрогать, покачать на руках, но она не могла себе этого позволить. Сейчас не тот момент, чтобы терять контроль над своими эмоциями. Тяжелой и усталой походкой миссис Леммон направилась оформлять документы на сироту, а мистер Дагсвар отвез Карен обратно в отель. Всю дорогу они ехали молча, измученные случившимся свыше всякой меры.
197 
