3 
Ей это не составляет труда хотя бы потому, что она неравнодушна к броским нарядам. Ей нравятся невероятные сочетания цветов и пестрота стилей; носить такое может только абсолютно уверенный в себе человек. Скромный кашемировый свитерок, изящная золотая цепочка или благородная нитка жемчуга не для нее. Лишь в редкие минуты она признается себе, что наверняка не усердствовала бы так в своих попытках эпатировать публику, если бы не осуждение со стороны шокированных женщин в аккуратненьких платьицах одного покроя, со скромно подкрашенными волосами, стянутыми в одинаково строгие и элегантные прически.
Да, черт побери, она прекрасно отдает себе отчет, почему издевается над этими благопристойными ханжами! Это ее месть за их слепое предубеждение против людей искусства. Из-за него ее мать была так отчаянно несчастна даже с любящим мужем и малышкой дочкой. Ланкастеры не написали ни слова на сообщение Кандиды Ланкастер Мортимер о рождении их внучки, а десять лет спустя — на телеграмму Чарли о неизлечимой болезни Кандиды. И когда она умерла на Кипре, оставив в смятении мужа и дочь, даже тогда ни участливого слова, ни такой малости, как венок на могилу.
Эшли инстинктивно отвергала тот светский мир, где на людей искусства, за исключением мэтров, смотрят свысока. Она возненавидела его. Но социальные барьеры действуют с обеих сторон, часто повторяла про себя Эшли. И ей хотелось быть отвергающей, а не отвергаемой, и она очень гордилась тем, что никто не догадывается о ее родстве с аристократическим семейством Ланкастеров.
Но на сей раз она пошла на компромисс и надела бирюзовый с белым костюм. Как умная деловая женщина, она понимала, что в борьбе за самоутверждение не стоит доходить до крайностей.
Эшли свернула с дороги и по усыпанной гравием площадке въехала в красивые каменные ворота частного владения. Она бросила взгляд через плечо на жакет от костюма, который был аккуратно разложен на заднем сиденье — не свалился ли. Этот костюм был предназначен для самых ответственных встреч, ибо производил куда более благоприятное впечатление, чем ей остальные наряды. Костюм ей и самой нравился: нового элегантного покроя, из высококачественного русского льна и прекрасно сшит. Он выделял ее броскую внешность, подчеркивая роскошные золотисто-каштановые волосы, чуть раскосые зеленые глаза и высокие скулы, что в целом придавало ей весьма экзотический вид. У нее было достаточно художественного вкуса, чтобы оценивать собственные достоинства не ниже безукоризненно сидящего костюма, хоть он и обошелся ей весьма недешево. Красивый костюм, но, как бы искусно он ни был сшит, никакого сравнения с брюками — широкими и узкими, розовыми, голубыми, зелеными, красными, канареечными — и топиками с ручной вышивкой, которые она носит с восточными халатами и винтажными экстравагантными украшениями. А блузоны и туники из тонкого шелка — с шароварами или гетрами. Она просто души не чает в одежде самых невообразимых расцветок и с удовольствием носит ее.
Расстегнув пуговицу на бежевой атласной блузке, Эшли прохладными пальцами потерла горячие виски, ослабила яркий шарф на гриве распущенных волос. Найти бы какое-нибудь местечко…
А вот и широкий мшистый берег реки с тополями, осинами и плакучей ивой. Он возник перед глазами так внезапно, что на мгновение Эшли показалось, будто у нее уже начались галлюцинации. Даже в машине отчетливо слышалось журчание мелодично звенящего ручья, прохладного и освежающего.
Эшли дала задний ход и съехала как можно дальше с дороги. Если она не ошиблась и приехала правильно, то это владение О'Мэлли. Ей сказали, что им принадлежит целый склон горы и небольшая долина у ее подножия. Уж наверняка они не будут в претензии, если она поваляется на крошечном пятачке их земли. Чуть-чуть передохнет и двинется дальше, в их роскошный фермерский дом.
Она сбросила туфли и ступила на мягкий песок и бархатистый мох. Привычным взглядом художника окинула местность и тут же представила себе неутешительную картину: свои дорогие льняные брюки в изумрудных пятнах от мха. Светлая блузка тоже пострадает, но ее не так жалко, как брюки. Оглядевшись, она быстро сняла их, аккуратно повесила на спинку сиденья и пошла к ручью. К чему стесняться? Купаются и не в таком виде… Она стащила с волос шарф и пробежала пальцами по развевающимся прядям, чувствуя, как головная боль понемногу отступает. Выбрав мшистую лужайку, она села, с наслаждением откинулась назад и потянулась. Дорога — это всегда утомительно, тем более перелет, а тут еще похмелье…
3 
