40 
— Надеюсь, — сказала Пэм и подняла взгляд к небесам.
После ужина Доминик заявил, что не будет им мешать, и исчез наверху. Однако Сьерра надеялась, что Доминик все-таки появится. И вот, когда шла уже вторая серия, она услышала шум на пороге, повернула голову и увидела стоящего там Доминика.
— Я подумал, может, сделать поп-корн? Ты как, будешь? — спросил он у Фрэнки.
У того засветились глаза.
— Еще бы!
Фильм остановили на то время, что требовалось для приготовления поп-корна. Потом мужчины сели рядышком на диван, поставив между собой вазу с кукурузой, и совершенно ушли в перипетии «Звездного пути». Сьерра и Пэм переглянулись и покачали головами.
Когда лента закончилась, Фрэнки рассказал Доминику, как похожа его квартира на дом-дерево, которое он нарисовал.
— Так ты рисуешь дома-деревья? — спросил Доминик. И после этого полез в бюро и вытащил пожелтевшую папку с планами и рисунками деревьев-домов, которые сам рисовал в детстве.
— Класс. Просто класс, — восхищался Фрэнки. — Ма, гляди. Здорово, да?
— Мне нравится вот этот, — сказал Доминик, протягивая тщательно выписанный рисунок.
— Ух ты! — выдохнул Фрэнки, в глазах которого Доминик отныне стал достойным поклонения героем.
Не стоит и говорить, что эти двое прониклись духом полного доверия и взаимопонимания.
— А в моем представлении он был просто самодовольным придурком, — прошептала Пэм Сьерре, когда они, оставив «мальчиков» с их домами, отправились на кухню сварить какао.
Сьерра улыбнулась.
— Доминик тщательно скрывает свои достоинства.
— Он мне нравится, — призналась Пэм.
— Мне тоже.
Сьерра видела, как упорно трудится Доминик, знала, что он уважает своих сотрудников и обращается с ними по-человечески.
Однажды он сказал Сьерре, что задержится на совещании, но пришел домой рано.
— А как же совещание? — удивилась Сьерра.
— Отменил.
— Почему же?
— У дочери Доукса сегодня репетиция в танцевальной школе, — пробормотал Доминик. — Мы можем устроить совещание рано утром, — грубовато обронил он. — До того времени работа подождет.
— Конечно, подождет, — согласилась Сьерра и сделала шаг вперед, чтобы, поцеловать Доминика, но остановилась. Она не могла себе этого позволить, если не была готова пойти дальше. Иначе это будет выглядеть как поддразнивание, искушение. А Сьерра хотела, чтобы их близость была выражением ее любви…
Вчера Доминик позвонил ей с работы.
— Буду поздно, — сказал он, и Сьерра улыбнулась, потому что в последнее время у него вошло в привычку звонить и говорить, успеет он к ужину или нет. — Мне надо заехать в больницу.
На Сьерру нахлынула волна паники.
— Зачем? Что случилось?
— Моя секретарша Шайла родила сегодня утром. А я обещал заехать навестить ее. Повосхищаться ее отпрыском. Как ты думаешь, может, мне подарить им бейсболку «Янки»?
— Ну конечно, — усмехнулась Сьерра. — Надо начинать с младых ногтей. Передай ей и ее мужу мои поздравления. Как они его назвали?
— Дейдра Эйлин, — ответил Доминик, — у них девочка.
Возможно это будет единственная девочка в мире, которая приедет домой из роддома с собственной бейсболкой «Янки». Сьерра положила трубку, все еще улыбаясь…
О, Доминик! Ну почему, ты так все усложняешь?
Она хотела от него ребенка. Ребенка, который будет носить крохотную бейсболку «Янки». Ребенка, которого она будет нежить, и лелеять, и любить. Ребенка, у которого будут темные волосы и голубые глаза Доминика. Тогда не отказывайся спать с ним, сказал ей внутренний голос.
Несомненно, Доминик хотел от нее того же. Он все еще смотрел на нее с голодом в глазах.
Позже, тем же вечером, Доминик вернулся домой, сказав Сьерре, что ребенок Шайлы — самый страшненький малыш на свете, и он сделал доброе дело, подарив девочке бейсболку, потому что та отвлекла посетителей от ее сморщенного личика. И Сьерра расхохоталась. Они долго еще улыбались друг другу, и пламя желания разгорелось в них с прежней силой.
Но все равно она не собиралась идти к нему в спальню.
Потому что ей был нужен не только ребенок, но и любовь Доминика.
— Ваш отец на первой линии, — сказала на следующее утро секретарша, заменившая Шайлу.
В первый раз с тех пор, как он слышал эти слова, Доминик не ощутил обычного спазма в животе. С того вечера, как Дуглас познакомился с женой сына, он был тише воды, ниже травы. Но Доминик знал: надеяться, что смирения отца хватит надолго, — пустое дело.
40 
